Оленин, машину! 2

Десса Дарья

— Теперь я здесь. Прибыл в ваше распоряжение, готов к выполнению любых задач, — закончил я.

— Задача у нас теперь одна, капитан, — заметил Грушевой. — И архисложная, как сказал бы товарищ Ленин. У нас же на той стороне, — он имел в виду, само собой, Японию. — Никого и ничего. Когда американцы высаживались в Нормандии, у них были обширные сведения разведки. Нам же предстоит, фактически, всё делать с нуля. Мы здесь в отрыве от остальной группировки неслучайно. Чтобы избежать утечки информации. Нам предстоит дело стратегически важное и опасное: подготовить и высадить

на Хонсю группу разведчиков.

Глава 48

Это же так легко сказать: давай, капитан Оленин, бери с собой пару-тройку людей, садитесь на быстроходный катер, завтра будете уже возле Хонсю, высадитесь, осмотритесь на местности и обратно тем же ходом. «Да нет ничего проще, товарищ полковник!» — хотелось мне ответить. А заодно прояснить командиру, что названное им из разряда околонаучной фантастики. Сложность задачи не лежала даже в её физическом исполнении. Проблема заключалась в том, что пути, которые казались лёгкими на словах, часто скрывают массу незаметных для внешнего наблюдателя трудностей. И именно их нужно учитывать, если хочешь действительно выполнить задачу, а не попасть в ловушку неоправданного оптимизма.

— Товарищ комполка, если честно, то не очень хорошо представляю, как её выполнить, — сказал я искренне, чтобы не вышло потом: смолчал, а из-за своей трусости перед большими звёздами на погонах ничего сделать не смог, провалил задание. То, которое на словах выглядит как дело обыденное, но на деле превращается в серию сложных решений, каждое из которых может изменить картину в целом. Я хотел, чтобы командир понял, насколько непростая ситуация.

— Я тоже, — неожиданно ответил Грушевой. — Мы тут по карте посмотрели. Около семисот километров через Японское море! И это только если плыть прямо. На деле всё намного труднее, чем кажется.

— Расстояние до Хонсю, если плыть, например, на катере типа Г-5, зависит от нескольких факторов: скорости катера, погодных условий и типа маршрута, — рассудительно заметил Валерьян Митрофанович. — Средняя скорость такого катера 50–60 км/ч. Таким образом, для преодоления расстояния в 600–700 км идти придётся около 10–12 часов, если погодные условия будут благоприятные. Однако, если учитывать возможные остановки, маневрирование, то время пути может значительно увеличиться. Как минимум, по пути будет масса факторов, которые могут замедлить процесс.

— И это ещё половина проблемы, — заметил комполка. — Если заметят японские самолёты или корабли, то… можно легко попасть под обстрел, не успев даже среагировать. Всё это значительно усложняет задачу. На первый взгляд решение кажется простым, но стоит ли доверять только скорости катера?

— Так что же, идти придётся без прикрытия? Может, тогда лучше на подлодке? Скрытность хорошая. Подходим максимально близко, высаживаемся через торпедные аппараты, а дальше самостоятельно до берега. Едва ли у японцев на той стороне, учитывая протяжённость береговой линии, много радиолокационных станций обнаружения. Если они там вообще есть, — заметил я.

Старшие офицеры переглянулись, посмотрели на меня с большим интересом. Не знаю, что они подумали,

но было понятно, что я подкинул мысль, которая заслуживает внимания, а не просто беспомощно рассуждал. Если бы не одно «но»: уж слишком заумно говорю для бывшего водителя в звании старшины.

— У нас была очень интересная лекция в Москве на тему подготовки к десантированию в Главном управлении, — соврал я, поскольку и так наговорил лишнего. В самом деле, не должен вчерашний старшина так заумно рассуждать. Чёрт, но мне же хочется поучаствовать в выработке правильной тактики, а не столбом стоять, ожидая приказа! «Да пошло оно всё на хер!» — решил я про свои сомнения.

— Идея с подводной лодкой выглядит неплохо. Только нам для того, чтобы правильно всё оценить, нужен кто-то с ВМФ, моих знаний для этого недостаточно, — заметил начальник штаба.

— Гогадзе! — позвал комполка. — Соедини меня со штабом Тихоокеанского флота, — приказал полковник Грушевой.

Я уставился на него удивлённо. Откуда у простого командира полка, пусть даже и СМЕРШ, такие полномочия? И вообще, ему бы сначала обратиться к командованию дивизии, а уже потом… чтобы не перепрыгивать через головы вышестоящих начальников, а то ведь чревато.

— Наш полк переведён на особое положение, — пояснил мне подполковник Синицын, увидев выражение лица. — Мы подчиняемся теперь непосредственно Главному управлению СМЕРШ, так что… делай выводы, капитан.

Я молча кивнул. Что ж, теперь понятно, отчего полк расквартирован теперь здесь, на отшибе, а не в городе. И почему такая мощная защита ПВО у него, а ещё всё замаскировано максимально: когда мы спускались с горной гряды, я вообще ничего из военной техники не заметил. Разве только КПП, но это ерунда, на такое ни одна воздушная разведка не клюнет. Да и японских самолётов в небе не видел уже очень давно.

— Ладно, капитан. Ты пока иди, найди себе место для ночлега, документы оформи, встань на довольствие. Один приехал? — спросил начштаба.

— Никак нет, мне выделили машину с водителем. Рядовой Руденцов.

— Хорошо. Бери его своим ординарцем, если нужен. Ну, подожди снаружи. Сейчас комполка освободится, представит тебя личному составу.

— Есть!

Я поспешил наружу. Полуторки возле здания уже не было. Федос угнал куда-то. Я растерянно огляделся: ну, и куда подевался этот умник? Он появился из-за угла с улыбкой до ушей:

— Товарищ капитан! Тут мне приказали машину отогнать, так она там, — он показал себе рукой за спину. — Вы не волнуйтесь! Всё имущество в целости и сохранности, я за этим слежу.

Посмотрев на него иронично, я заметил:

— Да? И кто же прямо сейчас присматривает на имуществом? Ну, если ты здесь, а оно где-то там.

— Так это… — растерялся Федос.

Я улыбнулся.

— Иди к машине, жди там. Скоро поедем.

— Есть! — козырнул парнишка и убежал. Я проследил, куда он направился. Оказалось, что в полсотне метров предусмотрительно выкопали котлован с пологим спуском, туда полуторка и поместилась, а сверху её накрыли маскировочной сетью. Сверху посмотришь — ничего, ровная местность.