Основы английской фразеологии
Шрифт:
понимание данного знака в данном его содержании.
Между тем легко видеть, что ни один из этих двух аспектов
исследования не входит в предмет лингвистики, ибо предметом
лингвистики является во всяком случае языковая материя и спо-
1 Ом., например: Л. А. Булаховский. Введение в языкознание, ч. II.
М., Учпедгиз, 1953, стр. 28; Р. А. Б у д а г о в. Введение в науку о языке. М.,
Учпедгиз, 1958, стр. 14; Ж. Ван др и ее. Язык. М., Соцэкгиз, 1937,
И. И. Мещанинов. Члены предложения и части речи. М.—Л., Изд. АН
СССР, 1945, стр. 108; Г. В. К о л ш а н с к и й. О природе контекста. ВЯ, 1959,
№ 4, и мн. др.
2 См., например: М. М. В г у a n t and J. R. A i k e n. Psychology of English.
New York, Columbia Univ. Press., 1940, pp. 31—32; Г. А. Брутян. О природе
и значении контекста. Изв. АН АрмССР, обществ, науки, № 5, 1961.
3 См., например: W. L. Graff. Language and Languages New York-
London. D. Appleton & Co, 1932, pp. 72—75; С K. Ogden, T. A. Richards.
The Meaning of Meaning. New York, 7 ed., 1945, pp. 139—140.
22
€обы ее использования, а не психологические стимулы речи и
тем более разнообразные субъективные реакции на речь. И то,
и другое может в отдельных случаях и в умеренной дозировке
– привлекаться в качестве дополнительного или вспомогательного
материала для лингвистических обобщений, но самодовлеющим
•объектом лингвистического анализа служить не может. Вопрос
правильного понимания слова в речи неизбежно должен был бы
включать в поле исследования не только языковую материю,
определенным образом организуемую в процессе речевой
деятельности, и не только внутренние отношения разного порядка
между элементами этого речевого куска, но и такой
нелингвистический факт, как индивидуальность воспринимающего
субъекта. Бесконечное разнообразие интеллектуальных свойств,
содержания личного опыта, внутренних состояний субъекта в
момент речевого общения переносит проблему понимания слова
в план индивидуальной психологии речи.
Психологические условия правильного понимания речи
лежат вне области языковой материи, и только одно условие может
и должно входить в компетенцию лингвиста, да и то в своем
материальном аспекте. Это — реальные языковые или
связанные с ними факторы, необходимые для реализации заданного
значения используемого в речи слова. Именно этот аспект
проблемы, т. е. материальные условия реализации
определенного значения слова, и должен быть объектом лингвистического
анализа.
Прежде всего для этого анализа необходимо
от друга два различных по своей природе фактора реализации
значения слова: контекст и речевую ситуацию.
Между этими двумя факторами есть и некоторые общие
черты. Общее у них, во-первых, то, что и контекст и речевая
ситуация суть условия употребления слова; во-вторых, то, что
в известных обстоятельствах одно из этих условий может
компенсировать собой какую-либо недостаточность другого;
в-третьих, что связано с предыдущим, оба эти условия могут,
следовательно, действовать в одном направлении.
Однако между ними есть различия, которые ставят'их в два
принципиально отличных ряда явлений. Основное, решающее
их различие это то, что в одном ряду явлений семантически
реализуемое слово выступает в определенной конструктивной связи
с другими элементами некоего речевого целого; а во втором
ряду это слово получает семантическую реализацию независимо
или даже вопреки ^тому речевому целому.
В обоих случаях указание идет извне к слову. Но если
указательной силой обладает речевое целое, в котором участвует
само семантически реализуемое слово как его член, это значит,
что реализация значения этого слова совершается на основе
определенных закономерностей сочетаемости слова данного
языка в данный момент его синхронии; иначе говоря, непосред-
23
ственно на языковой основе. Если же указание идет от речевой
ситуации — действительной или изображаемой,— то реализация
значения слова оказывается зависящей — непосредственно или
опосредствованно — не от языковой материи и закономерностей
ее организации, а от условий, сопровождающих данный речевой
акт, но не сводимых к его материальной форме.
Рассмотрим некоторые примеры, которые, как нам
представляется, в элементарной форме показывают упомянутые
различия:
1. Черствый хлеб; этот человек — черствый.
2. Он очень черствый.
В примере 1 реализация значения прилагательного
«черствый» как 'засохший' происходит благодаря указанию, идущему
от синтаксически связанного с этим прилагательным слова
«хлеб»,— а как 'бездушный4—от слова «человек». И тут, и там
сама фактура синтаксически определенного речевого
образования служит «проявителем» значения интересующего нас слова.
В примере 2, наоборот, материальный состав речевого
построения, элементом которого является слово «черствый»,