По ту сторону тьмы

Болдт Р. С.

— Ты купил мне тортик?

Киваю, едва сдерживая желание засуетиться, и сую руку в карман.

Она бросает быстрый взгляд на торт, на котором одинокая все еще горит, а затем глядит на меня. В ее голосе звучит нотка удивления.

— На нем написано «С годовщиной».

— Ты сказала, что вчера была годовщина дня, когда Рой взял тебя к себе. Это довольно значимое событие. — Пожимаю плечами и уклончиво продолжаю говорить, ведь, блядь, что если ей нравится эта

затея? Я даже не подумал об этом. — Такие даты нужно отмечать, а отмечать без хорошего тортика не представляется возможным.

Эти зеленые глаза внимательно изучают мои черты, словно она не уверена, что все это значит. Черт, может, она не одна такая.

Шагнув ко мне, женщина приподнимается на носочки и нежно запечатлевает поцелуй на моих губах. Он настолько быстрый, что я едва успеваю осознать, но ощущение сохраняется.

Это первый раз, когда она инициировала поцелуй не от злости. Теперь я преисполнен желания почувствовать еще один такой поцелуй.

Скоро.

Она встает перед тортом с единственной зажженной свечой и осторожно задувает ее.

— Присаживайся. Отрежу тебе кусочек. — Беру нож, аккуратно нарезаю торт и кладу его на одну из тарелок, которые я поставил, пока она была в душе, готовясь ко встрече со мной.

Не стану врать и говорить, что у меня не было соблазна заглянуть к ней и полюбоваться ею. Но я не стал этого делать. Хочу, чтобы она сама пришла ко мне. Хочу, чтобы она показала мне то, что она так не хочет, чтобы я увидел.

Кладу перед ней торт и предлагаю ей вилку. В зеленых глазах столько эмоций, что выдох в горле застревает.

— Спасибо тебе за это. — Джорджия опускает взгляд на тарелку, ее голос становится все тише.

На этот раз, когда она смотрит на меня с благодарной улыбкой, черты ее лица заметно меняются. Умиление или просто удивление — не пойму точно. Впрочем, это неважно, потому что она улыбается, прогоняя тени той ночи со своего лица.

Эта милая улыбка воодушевляет меня. Она подтверждает то, о чем я знаю в глубине души: даже если я осознаю, что мои враги могут считать ее моей слабостью, это не так. Она сильная, волевая, и храбрее, чем большинство мужчин.

Если уж на то пошло, то ее присутствие рядом со мной укрепит мою силу, а не умалит ее. Не уверен, что обстоятельства складываются против меня, но надеюсь, что она позволит снять все защитные слои и явит каждую частичку себя. Даже то, что она может счесть уродливым.

Ведь как убийца, как преступник, я в курсе, что такое уродство. Я практически живу и дышу тем уродством, которое большинство людей никогда не видит. Это одна из многих причин, по которым я благодарен за то, что в моей жизни есть мама и бабушка.

Мне нужно, чтобы моя рыжая увидела, что в ней нет ни капли уродства, которое могло бы меня оттолкнуть.

Ни

капельки.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

ДЖОРДЖИЯ

Бронсон кладет кусок торта на свою тарелку, но не сразу присоединяется ко мне за столом. Вместо этого он направляется к моему холодильнику и достает оттуда роскошную бутылку.

При виде этого у меня сводит живот, но он успокаивает меня.

— Это всего лишь шипучий яблочный сидр, рыжая.

Окинув меня предупреждающим взглядом, мужчина достает из шкафа два фужера для шампанского, доказывая тем самым, что он до этого пошарил. Я не утруждаюсь указать на этот факт.

Сейчас мое сердце переполнено легкостью и счастьем. Он легко открывает бутылку и наливает каждому из нас по бокалу, пузырьки танцуют в жидкости.

Наконец усевшись на стул, он поднимает свой бокал в честь тоста.

— За твою годовщину.

Я поднимаю свой и чокаюсь с ним.

— За мою годовщину.

Внутри разгорается искорка радости. Никто никогда не приносил мне торт. Я никогда не хотела быть обузой для Роя, поэтому отпраздновала годовщину сама.

Неважно, что он опоздал на день — в этом году мне впервые есть с кем праздновать. Этот мужчина, который занят управлением бандой и заботой о своем сообществе, нашел время и силы, чтобы сделать это. Для меня это значит больше, чем он может себе представить.

Каждый из нас делает по глотку сладкого напитка, а затем опускает бокалы. Я беру вилку и, когда первый кусочек тортика попадает мне на язык, едва не стону от его вкуса.

Его внимательные глаза загораются от удовольствия.

— Вкусно, верно?

— Очень! — аккуратно накалываю на вилку еще один кусочек, смакуя его. — Где ты его купил?

— Из пекарни Антонио. — В уголках его глаз появляются морщинки, когда он сосредотачивается на маленьком пирожном, лежащем перед нами. — Он переехал в Штаты из Кубы примерно в то же время, что и мои мама и бабушка. Долгое время он готовил торты у себя дома, пока не перестал справляться с количеством заказов.

Глаза Бронсона поднимаются и встречаются с моими, мужские черты лица наполнены гордостью.

— Первое, что мы сделали, это собрали денег, чтобы купить ему собственную пекарню с несколькими печами. — Он вздергивает подбородок, указывая на торт. — Их было достаточно, чтобы печь столько, сколько его душе было угодно.

— Как вы собрали денег?

В ту минуту, когда я озвучиваю свой вопрос, мне хочется протянуть руку, схватить эти слова и загнать их обратно, потому что выражение его лица мрачнеет, эти прекрасные глаза устремлены на меня, словно готовясь оценить реакцию на последующий ответ.