Похождения Тома Соуэра
Шрифт:
Около полуночи Томъ явился съ вареною ветчиной и еще нкоторою мелочью и залзъ въ глухую заросль на небольшимъ косогор, возвышавшемся надъ условленнымъ мстомъ. Была звздная, тихая ночь. Широкая рка разстилалась, какъ дремлющій океанъ. Томъ прислушался съ минуту, но тишина не нарушалась никакимъ звукомъ. Тогда онъ свистнулъ протяжно и громко. Ему отвтили тмъ же изъ подъ косогора. Онъ свистнулъ еще два раза, и на эти сигналы послдовалъ подобный же отвтъ. Потомъ тихій голосъ окликнулъ:
— Кто идетъ?
— Томъ Соуеръ, Черный мститель за испанскую рать. Ваши имена!
— Гекъ Финнъ «Красная рука» и Джо Гарперъ «Гроза морей». — Названія были почерпнуты Томомъ изъ его любимой литературы.
— Хорошо. Теперь пароль!
Два
— Кровь!
Посл этого Томъ швырнулъ свою ветчину внизъ съ косогора и скатился съ него самъ, причемъ пострадали и его платье, и кожа на окорок. Можно было сойти съ пригорка очень удобной тропинкой, но такой путь не представлялъ трудностей и опасностей, столь дорогихъ всякому пирату.
Гроза морей принесъ съ собой цлый бокъ отъ провсной свиной туши, который едва дотащилъ до мста. Финнъ Красная рука усплъ стянуть гд-то котелокъ и пучекъ полувысохшихъ табачныхъ листьевъ, присоединивъ къ этому нсколько тростинокъ для превращенія ихъ въ трубки. Но, кром его, никто изъ пиратовъ не курилъ и не умлъ жевать табакъ. Черный мститель за испанскую рать заявилъ, что нельзя было отплыть вовсе безъ огня. Это была дльная мысль. Въ т времена спички еще были мало извстны, но въ ста ярдахъ ниже, на большой рчной гонк, свтилась гниль; пираты отправились за нею и добрались, крадучись, до желаемаго куска дерева. Они придали внушительный характеръ этой экспедиціи, произнося: «тише!», по временамъ прикладывали палецъ къ губамъ, дотрогиваясь руками до воображаемыхъ ножей, и отдавали вполголоса приказанія «вонзить эти ножи по самую рукоять въ грудь „враговъ“, если они только шелохнутся, потому что „мертвый не донесетъ“. Они знали отлично, что гоньщики были вс въ это время въ поселк, гд складывали лсъ въ штабели, или погуливали, но это не могло служить извиненіемъ тому, чтобы не соблюсти всхъ разбойничьихъ пріемовъ.
Наконецъ, они отплыли; Томъ командовалъ, Гекъ гребъ на корм, Джо на носу. Томъ стоялъ посередин плота, нахмуривъ брови и скрестивъ руки. Онъ отдавалъ приказанія тихимъ, суровымъ шепотомъ:
— Впередъ… По втру!
— Есть, сэръ!
— Прямо держи… Пр…я…мо!
— Прямо, сэръ!
— Отпусти немного!
— Есть, сэръ!
Такъ какъ мальчики гребли не переставая и не измняя направленія къ середин рки, то было очевидно, что вс эти команды отдавались лишь „для эффекта“ и не означали въ частности ршительно ничего.
— Какіе подняты паруса?
— Марсель и фокъ-зейль, сэръ!
— Вс на авралъ!.. Берись сюда, гей! Полдюжины молодцовъ на форъ-бомъ-брамсель!.. Живо!
— Есть, сэръ!
— Отпусти большой парусъ!.. На ванты!.. Брасопить!.. Работай, ребята!
— Есть, сэръ!
— Держи къ втру… На бакбордъ!.. Гляди въ оба на поворот!.. Бакбордъ! Бери на бакбордъ!.. Ну, ребята! Разомъ! Пр…я…мо!
— Есть, сэръ!
Плотъ былъ уже въ самой стру; мальчики выпрямились и положили весла. Вода была невысока и теченіе не превышало двухъ-трехъ миль въ часъ. Въ продолженіи слдующихъ трехъ четвертей часа не было произнесено почти ни одного слова. Плотъ плылъ уже мимо поселка, лежавшаго въ отдаленіи. Три или четыре мерцавшіе огонька указывали, гд онъ находится, покоясь въ мирномъ сн, опоясанный мглистою водною ширью съ отражавшимися въ ней звздами, и не вдая ничего о совершающемся роковомъ дл… Черный мститель все еще стоялъ съ скрещеными руками, „бросая послдній взглядъ“ на мста своихъ первыхъ упоеній и послднихъ терзаній и желая, чтобы „она“ могла видть его, плывущаго прочь отъ нея по бурнымъ волнамъ, презирающаго опасности и самую смерть, идущаго къ гибели съ одною горькою усмшкою на устахъ! Ему ничего не стоило вообразить, что островъ Джэксонъ лежитъ вн видимаго горизонта, и потому онъ бросалъ на поселокъ свой „послдній взглядъ“ съ вполн сокрушеннымъ и удовлетвореннымъ тоже
Они развели костеръ у большого павшаго дерева въ мрачной глубин лса, то есть въ двадцати или тридцати шагахъ отъ его опушки, и поджарили въ своемъ котелк часть свинины себ на ужинъ, за которымъ съли тоже почти половину взятыхъ про запасъ булокъ. Было восхитительно трапезовать такъ, подобно свободнымъ дикарямъ, въ двственномъ лсу, на неизслдованномъ, необитаемомъ остров, вдали отъ людскихъ жилищъ, и они говорили, что никогда не вернутся въ цивилизованное общество. Вспыхивавшій огонь озарялъ ихъ лица и бросалъ красноватый отблескъ на древесные стволы, — колонны ихъ лсного храма, — на блестящую листву и на вьющіяся лозы. Когда исчезъ послдній ломтикъ поджареннаго мяса и была проглочена послдняя булочная порція, мальчики растянулись на трав, испытывая полнйшее удовольствіе. Они могли бы найти мстечко попрохладне, но они не хотли лишить себя такой романтической обстановки, какъ походный костеръ.
— Не весело-ли это? — спросилъ Джо.
— Просто, сласть! — отвтилъ Томъ.
— Что сказали бы мальчики, если бы могли видть насъ?
— Что сказали бы? Да имъ смерть какъ хотлось бы быть съ нами. Не такъ-ли, Гекки?
— Полагаю, — сказалъ Гекльберри. — во всякомъ случа, я очень доволенъ. Ничего лучшаго не желаю. Мн рдко достается сть до-сыта… сюда не придетъ никто, чтобы меня колотить, издваясь всячески.
— Такая жизнь какъ разъ по мн, - проговорилъ Томъ. — Тугъ незачмъ подниматься каждое утро, тащиться въ школу, мыться, продлывать вс эти нелпости… Ты видишь, Джо, что пиратъ можетъ ршительно ничего не длать, когда онъ на суш; а отшельникъ обязанъ молиться, и подолгу; а потомъ, во всякомъ случа, ему должно быть невесело, такъ какъ онъ вчно одинъ.
— Это врно, — сказалъ Джо. — Правду сказать, я вовсе не обсудилъ хорошенько этого дла! Теперь, испытавъ уже на себ, какъ живутъ морскіе разбойники, я, разумется, не хочу быть ничмъ другимъ.
— И ты можешь замтить, — продолжалъ Томъ, — что отшельники теперь уже вовсе не въ такомъ почет, какъ бывали въ старину, между тмъ какъ пирата всякій уважаетъ. И еще: отшельнику надо спать, на чемъ онъ только пожестче найдетъ, одваться въ рубище, посыпать голову пепломъ, становиться подъ дождь и…
— Зачмъ это ему надо одваться въ рубище и посыпать голову пепломъ? — перебилъ Гекъ.
— Я не знаю. Но только они должны. Отшельникъ иначе не длаетъ, и ты долженъ былъ бы длать, если бы сталъ отшельникомъ.
— Вотъ, ни за что! — возразилъ Гекъ.
— Что же ты длалъ бы?
— Почемъ я знаю! Только не это.
— Нтъ, Гекъ, это ужь обязанность. Какъ же ты могъ бы не исполнить ея?
— Да просто не хочу себя мучить. И убжалъ бы.
— Убжалъ! Хорошъ же былъ бы лежебокъ-отшельникъ! Позоръ для всхъ только!
Красная рука не отвтилъ ничего, занимаясь лучшимъ дломъ. Онъ выдолбилъ что-то врод чашечки, насадилъ на нее тростинку, набилъ это подобіе трубки табакомъ, на который положилъ уголокъ, и выпустилъ цлое облако благовоннаго дыма. Наслажденіе его было до того очевидно, что остальные два пирата почувствовали завистливое желаніе усвоить себ его величественную порочную наклонность, — и въ возможно скорйшемъ времени, какъ они втайн ршили. Гекъ спросилъ между тмъ:
— А какія занятія у пиратовъ?