Похождения Тома Соуэра

Твен Марк

— А знаете что! — воскликнулъ Томъ. — Кто-нибудь утонулъ!

— И вправду, — сказалъ Гекъ. — Точно такъ возились прошлымъ лтомъ, когда утопился Билль Тернеръ. Палили изъ пушки, и онъ всплылъ изъ воды. Да еще берутъ ломти хлба, засовываютъ туда ртуть и пускаютъ ихъ на воду, они поплывутъ прямо къ тому мсту, гд утопленникъ, и остановятся надъ нимъ.

— И я слыхалъ, что это длаютъ, — замтилъ Джо, но зачмъ тутъ хлбъ?

— Я думаю, что дло не столько въ хлб, сколько въ заговор, который надъ нимъ шепчутъ, прежде чмъ его спустить, — сказалъ Томъ.

— Никакого заговора не длаютъ, — возразилъ Гекъ. — Я видалъ самъ, ничего не говорятъ.

— Странно, — сказалъ Томъ. — Но, можетъ быть, говорятъ про себя?.. Наврное такъ! Понятное дло!

Гекъ

и Джо согласились, что Томъ могъ быть правъ, потому что иначе, какъ могъ безсмысленный кусокъ хлба безъ заговорнаго внушенія дйствовать такъ разумно и въ столь важномъ дл?

— Ахъ, прахъ возьми, хотлось бы мн быть тамъ со всми! — сказалъ Джо.

— И мн тоже! — воскликнулъ Гекъ. — Чего бы я не далъ, чтобы узнать, кто утонулъ!

Мальчики продолжали наблюдать и прислушиваться. Внезапная мысль оснила вдругъ Тома, и онъ крикнулъ:

— Ребята, я знаю, кто утопъ! Это мы!

Они тотчасъ же почувствовали себя героями. Торжество ихъ было полное: ихъ искали, по нимъ горевали, нкоторыя сердца разрывались изъ-за нихъ, слезы лились! Возникали угрызенія совсти по поводу дурного обращенія съ бдными погибшими малыми, позднія сожалнія, душевные упреки! Но, главное, они были теперь предметомъ разговора у всхъ жителей, вс мальчики имъ завидовали, всюду, куда только проникала поразительная всть! Вотъ это было славно! Что ни говори, а стоило стать пиратами!

Съ наступленіемъ сумерекъ паровой паромъ воротился къ мсту своего обычнаго служенія, и лодки скрылись. Пираты воротились въ свой лагерь. Они ликовали, восторгаясь своимъ новымъ величіемъ и возбужденнымъ дома переполохомъ, наудили рыбы, сварили себ ужинъ, съли его и стали угадывать, что теперь о нихъ думается и говорится въ поселк. И представленіе объ общей скорби по отношенію къ ихъ участи было такъ лестно… съ ихъ точки зрнія. Но съ наступленіемъ ночной темноты они смолкли постепенно и сидли, устремивъ глаза на огонь, а мыслью блуждая гд-то подальше. Возбужденіе улеглось, и Томъ, равно какъ и Джо, не могъ не вспоминать о нкоторыхъ лицахъ, оставленныхъ дома и не столь осчастливленныхъ ихъ бгствомъ, какъ они сами. Пробуждалось сожалніе; мальчикамъ было какъ-то непріятно и жутко; у нихъ вырвались два-три невольные вздоха, и Джо спросилъ, наконецъ, нершительно общаго мннія относительно того, чтобы… разумется, не сейчасъ, а когда-нибудь… возвратиться въ цивилизованный міръ…

Томъ презрительно заставилъ его замолчать. Гекъ, не скомпрометировавшій себя еще ничмъ, присоединился къ Тому, и поколебавшійся пиратъ тотчасъ же «объяснился» и былъ радъ выбраться изъ бды, лишь оставшись въ подозрніи насчетъ трусливаго цыплячьяго влеченія къ своему нассту. Длу о возмущеніи не было придано хода на этотъ разъ.

По мр того, какъ густла ночь, Гекомъ овладвала дремота, наконецъ, онъ захраплъ, и Джо скоро послдовалъ его примру. Томъ лежалъ неподвижно нсколько времени, опершись на локоть и наблюдая за ними обоими. Потомъ онъ приподнялся осторожно на колни и сталъ шарить въ трав при мерцающемъ свт догоравшаго костра. Найдя нсколько полуцилиндрическихъ кусковъ блой коры отъ смоковницы, онъ выбралъ изъ нихъ два, показавшіеся ему годными, посл чего прислъ къ огню и съ усиліемъ нацарапалъ на каждомъ изъ нихъ что-то своимъ сурикомъ, положилъ одинъ кусокъ коры себ въ карманъ, а другой въ шапку Джо, которую отодвинулъ отъ него подальше. Туда же опустилъ онъ нсколько драгоцнныхъ для школяра предметовъ: кусочекъ мла, резиновый мячикъ, три крючка на удочку и камешекъ, изъ тхъ, которые слывутъ за «неподдльный» хрусталь. Посл всего этого онъ прокрался на ципочкахъ черезъ чащу, остерегаясь до тхъ поръ, пока не сталъ увренъ, что его не могутъ услышать, и тутъ уже пустился во всю прыть по направленію къ песчаной кос.

ГЛАВА XV

Черезъ нсколько минутъ Томъ шелъ уже по мелководью, въбродъ, къ иллинойскому берегу, и добрался до полпути, прежде чмъ вода достигла ему до пояса; но тутъ теченіе уже не дозволяло идти, и

онъ пустился смло вплавь на остальные сто ярдовъ. Онъ взялъ на перекосъ струи; однако, его все относило скоре, чмъ онъ разсчитывалъ. Наконецъ, онъ все же добрался до берега и поплылъ уже вдоль его, пока не нашелъ мста низменне, чтобы выйти. Онъ ощупалъ себ карманъ, удостоврился, что кусокъ коры цлъ, и пустился берегомъ черезъ лсокъ. Съ платья его такъ и струилась вода. Незадолго до десяти часовъ онъ вышелъ на открытое мсто, прямо противъ поселка, и увидлъ паромъ, стоявшій въ тни деревьевъ, у высокаго берега. Все было тихо подъ мерцающимъ небосклономъ. Томъ спустился ползкомъ съ обрыва, присматриваясь внимательно, юркнулъ въ воду, проплылъ три-четыре сажени и влзъ въ яликъ, который привязывался на случай къ корм парома. Забившись тутъ подъ скамейку, Томъ сталъ ждать съ замирающимъ сердцемъ. Но скоро звякнулъ надтреснутый колокольчикъ и раздалась команда: «Отпускай!»

Черезъ минуту еще носъ ялика уже приподняло за кормою парома, и переправа началась. Томъ радовался своей удач, потому что, какъ ему было извстно, паромъ совершалъ уже свой послдній рейсъ на этотъ день. Черезъ очень долгія двнадцать или пятнадцать минутъ колеса остановились, Томъ выскользнулъ изъ лодки и поплылъ въ темнот къ берегу, на который вылзъ ярдахъ въ пятидесяти ниже, вн опасности быть замченнымъ какими-нибудь прохожими. Онъ побжалъ пустынными закоулками и скоро очутился позади забора, окружавшаго дворъ тети Полли, перелзъ черезъ него, подбжалъ къ такъ называвшемуся имъ «аду» и сталъ смотрть въ окно комнаты, въ которой горла свча. Тутъ сидли: тетя Полли, Сидъ, Мэри и мать Джо Гарпера, и разговаривали между собою. Они вс находились по ту сторону кровати, которая стояла между ними и дверью. Томъ пробрался къ этой двери и сталъ приподнимать тихонько щеколду; онъ надавилъ еще и дверь сдвинулась немножко; онъ продолжалъ осторожно увеличивать щель, замирая при каждомъ скрип двери; наконецъ, ему показалось возможнымъ проползти въ комнату на колнкахъ; онъ просунулъ голову и началъ двигаться…

— Что это такъ задуваетъ свчку? — проговорила тетя Полли. Томъ поползъ скоре. — Да никакъ дверь открыта!.. Такъ и есть… Теперь все такое странное происходитъ. Поди, Сидъ, запри дверь.

Томъ усплъ юркнуть подъ кровать какъ разъ во время. Онъ замеръ, насилу «отошелъ» черезъ нсколько минутъ, и тогда подползъ ближе, такъ что чуть не касался ногъ тети Долли.

— Какъ я вамъ говорила, — сказала она, — онъ былъ не злой мальчикъ, а только шаловливый. Любилъ подурачиться, на голов ходить. Съ него взыскивать, что съ жеребенка! Худаго никому онъ не наровилъ никогда, потому что сердце у него было предоброе… — И она залилась слезами.

— Вотъ такъ и мой Джо… Вчно бы бситься, придумывать всякія шалости… Но самый несебялюбивый мальчикъ и такой добрый… И, Господи Боже, когда я подумаю, что задала ему такую встряску за выпитыя сливки, совсмъ позабывъ, что сама выплеснула ихъ, потому что он прогоркли… Думать это и то, что я не увижу боле никогда на этомъ свт его, моего бднаго, обиженнаго мальчика… Никогда, никогда! — И мистриссъ Гарперъ зарыдала такъ, что сердце у нея было готово разорваться.

— Я надюсь, что Тому теперь лучше тамъ, гд онъ находится, — сказалъ Сидъ. — Хотя, конечно, еслибы онъ лучше велъ себя…

— Сидъ!! — Томъ почувствовалъ, какъ заблистали глаза у тети, хотя видть ихъ не могъ. — Сидъ, ни слова противъ моего Тома. Теперь, когда его уже нтъ! Господь призритъ его… Вамъ нечего безпокоиться, сэръ!.. О, мистриссъ Гарперъ, я не знаю, какъ мн перестать томиться по немъ, какъ перестать! Онъ былъ такимъ утшеніемъ мн, хотя и вчно мучилъ мое сердце!

— Господь далъ, Господь и взялъ. Да будетъ благословенно имя Его!.. Но тяжело это, отъ, какъ тяжело!.. Не дальше, какъ въ прошлую субботу, онъ выстрлилъ хлопушкою прямо мн подъ носъ, и я шлепнула его такъ, что онъ повалился. Думала-ли я тогда, что такъ скоро… О, если бы онъ это сдлалъ опять теперь, я расцловала бы его и благословила бы за это!