Похождения Тома Соуэра

Твен Марк

— Да, да, да, я раздляю вполн ваши чувства, мистриссъ Гарперъ, раздляю вполн! Не дальше, какъ вчера въ полдень, мой Томъ влилъ пропасть «Отнын нтъ боли» моему коту, и я думала, право, что Питеръ весь домъ разнесетъ. И, Господи, прости мн! я поколотила наперсткомъ по голов моего бднаго мальчика… бднаго, бднаго и котораго уже нтъ боле въ живыхъ!.. Но теперь уже покончены вс его огорченія. И послднія слова, которыя я отъ него слышала…

Но это воспоминаніе такъ взволновало старушку, что слезы помшали ей продолжать. Томъ всхлипывалъ самъ, — боле изъ сожалнія къ самому себ, чмъ къ кому либо другому. Онъ слышалъ, что Мэри тоже плакала, вставляя въ разговоръ и свое доброе слово за него, Тома, такъ что онъ началъ питать о самомъ себ гораздо лучшее мнніе, нежели прежде. Однако, печаль тетки трогала его тоже до того, что ему хотлось выскочить изъ подъ кровати и доставить старушк самую блаженную радость. Самъ театральный эффектъ подобной развязки плнялъ его воображеніе, но

онъ сдержалъ свой порывъ и продолжалъ лежать, притаясь. Изъ отрывковъ дальнйшаго разговора онъ узналъ, что сначала было предположено, что мальчики утонули во время купанья; потомъ стало извстно о пропаж маленькаго плота; нкоторые школьники разсказывали, что Томъ и его два товарища намекали многимъ о томъ, что «кое-что скоро будетъ слышно»; соображая все это, умныя головы среди обывателей поршили, что мальчики отправились на плоту и пристанутъ къ ближайшему городу, тутъ, на рк; но когда плотъ нашелся въ пяти или шести миляхъ ниже, у миссурійскаго берега, гд онъ завязъ въ песк, всякая надежда исчезла: они наврное утонули, иначе голодъ заставилъ бы ихъ вернуться домой къ ночи или еще ране. Вс полагали, что тлъ не удалось найти потому, что крушеніе произошло въ самой стремнин, посредин рки; будь это иначе, несчастные успли бы спастись, такъ какъ вс они хорошо плавали, и добрались бы до берега. Была теперь среда; если утопленники не нашлись бы до воскресенья, то надяться уже было нечего и слдовало отслужить по нимъ въ церкви, какъ по покойникамъ. Томъ содрогнулся.

Мистриссъ Гарперъ пожелала всмъ доброй ночи, рыдая, и собралась уходить. Об, убитыя горемъ, женщины бросились другъ другу въ объятія, облегчили себя новыми слезами и потомъ разстались. Тетя Полли простилась съ Мэри и Сидомъ нжне обыкновеннаго. Сидъ всхлипнулъ немножко, а Мэри ушла, рыдая отъ всего сердца.

Тетя Подли стала на колни, молясь за Тома такъ трогательно, съ такимъ жаромъ, съ такою безконечною любовію въ каждомъ слов, въ каждомъ звук своего старческаго, дрожащаго голоса, что мальчикъ залился слезами, не дождавшись и конца этой горячей молитвы. Ему пришлось лежать смирно еще долго спустя посл того, какъ старушка легла въ постель, потому что она произносила по временамъ отрывистыя, горькія восклицанія, металась, поворачивалась съ боку набокъ. Но, наконецъ, она стихла и лишь тихонько стонала во сн. Томъ вылзъ изъ подъ кровати, выпрямился возл нея, закрылъ рукою свчу и стоялъ, глядя на спавшую. Сердце его ныло отъ состраданія къ ней. Онъ вытащилъ свой кусокъ коры отъ смоковницы и положилъ его возл подсвчника. Но что-то пришло ему на умъ, и онъ задумался; потомъ лицо его озарилось видимо счастливымъ разршеніемъ колебанія: онъ положилъ кору обратно себ въ карманъ, нагнулся къ постели, поцловалъ выцвтшія губы и поспшилъ осторожно вонъ, заперевъ за собою дверь на щеколду.

Добравшись до того мста, гд былъ причаленъ паромъ, и не видя кругомъ ни души, онъ вошелъ на него очень смло, зная хорошо, что на немъ могъ находиться лишь сторожъ, а тотъ имлъ обыкновеніе забиваться въ уголъ и спать, какъ похоронная статуя. Томъ отвязалъ яликъ, спустился въ него и сталъ осторожно подниматься вверхъ по рк. Успвъ добраться такъ на милю выше поселка, онъ сталъ перескать рку, усердно работая веслами, и счастливо присталъ къ противоположному берегу, потому что такое дло было ему въ новость. Онъ похитилъ лодку по тому побужденію, что она могла нкоторымъ образомъ считаться кораблемъ и, слдовательно, законною добычею для морскаго разбойника; но вмст съ тмъ онъ понималъ, что ее будутъ розыскивать, и это можетъ повести къ разоблаченіямъ. Выйдя на берегъ и вступивъ въ лсъ, онъ прислъ, чтобы отдохнуть, и отдыхалъ долго, всячески мучая себя, чтобы какъ-нибудь не заснуть, потомъ всталъ и побрелъ къ своему становищу. Ночь была уже на исход, и уже совсмъ разсвтало, когда онъ поровнялся съ косою у острова. Здсь онъ снова отдохнулъ, а когда солнце уже поднялось и позолотило своими лучами широкую рку, бросился въ воду и поплылъ. Немного спустя, онъ уже стоялъ весь мокрый у входа въ лагерь и слышалъ, какъ Джо говорилъ:

— Нтъ, Гекъ, Томъ честная душа и воротится. Онъ не сбжитъ. Онъ знаетъ, что это было бы позоромъ для пирата, а Томъ слишкомъ гордъ для того. Онъ ушелъ съ какой-нибудь цлью. Но съ какой, хотлось бы знать?

— Во всякомъ случа вещи-то намъ достанутся?

— Разумется, только еще не теперь, Гекъ. Въ записк сказано, что он наши, если онъ не воротится къ завтраку.

— Вотъ и онъ, я! — провозгласилъ Томъ съ превосходною драматической интонаціей, выступая величаво впередъ.

Тотчасъ же былъ изготовленъ великолпный завтракъ изъ рыбы и свинины, и когда мальчики принялись за него, Томъ сталъ разсказывать о своихъ похожденіяхъ (съ прикрасами). Когда повствованіе окончилось, они стали самыми кичливыми и хвастливыми изъ всхъ героевъ; Томъ улегся въ тнь и проспалъ до полудня, а два другіе пирата занялись уженьемъ и изслдованіемъ мстности.

ГЛАВА XVI

Посл обда вс они отправились къ мели на охоту за черепашьими яйцами. Они постукивали палками въ песокъ и тамъ, гд онъ оказывался

рыхлымъ, становились на колни и разрывали его руками. Иногда въ одномъ гнзд лежало до пятидесяти или шестидесяти яицъ. Они были совершенно круглыя, блыя и немного поменьше англійскаго «грецкаго» орха. Мальчики устроили себ въ тотъ же вечеръ великолпную яичницу и другую, такую же, въ пятницу утромъ. Посл завтрака они принялись бгать съ визгомъ и крикомъ по мели, гонялись другъ за другомъ, сбрасывая съ себя на ходу платье, пока не остались совсмъ голые, и продолжали проказничать въ мелкой вод, мчась противъ теченія, которое сбивало ихъ съ ногъ иногда, что, разумется, увеличивало еще боле забаву. Они собирались тоже въ кучку и плескали одинъ другому воду въ лицо пригоршнями; каждый подступалъ, отвернувшись, чтобы избжать самому такого окачиванія; кончалось это тмъ, что они вцплялись другъ въ друга и боролись; тотъ, который одолвалъ, совалъ побжденнаго въ воду. потомъ вс трое падали и барахтались, какъ одинъ клубокъ изъ блыхъ рукъ и ногъ, пока не начинали вс разомъ отдуваться и отплевываться, хохоча и едва переводя духъ.

Утомившись въ конецъ, они выскакивали изъ воды и растягивались на сухомъ, горячемъ песк, зарывались въ него, потомъ опять бросались въ воду и принимались за прежнія упражненія. Въ заключеніе имъ показалось, что голое тло очень походитъ на трико тлеснаго цвта, вслдствіе чего они начертили на песк кругъ и назвали его циркомъ, въ которомъ изображали трехъ клоуновъ, потому что ни одинъ изъ нихъ не хотлъ уступить этого почетнаго званія другому.

Затмъ они взялись за свои камешки, стали играть въ «крпкія», въ «поддавки», въ другія игры, пока и это не надоло. Тогда Джо и Гекъ отправились снова купаться, но Томъ не ршился на это: онъ увидлъ, что, сбрасывая съ себя штаны, онъ сбросилъ и свою колнную повязку изъ «гремушекъ гремучей зми», такъ что даже дивился, какимъ образомъ уже не подвергся судорогамъ, находясь въ вод безъ этого таинственнаго амулета. Онъ не соглашался пойти ни за что, прежде чмъ не найдетъ этой вещи, а тмъ временемъ товарищи его уже устали и хотли отдохнуть. Они разошлись по сторонамъ, впадая въ задумчивость и поглядывая черезъ широкую рку туда, гд лежалъ поселокъ, нжившійся подъ солнечными лучами. Томъ поймалъ себя на томъ, что писалъ въ песк «Бекки» своимъ большимъ ножнымъ пальцемъ. Онъ стеръ тотчасъ это слово, злясь на себя за свою слабость; однако, написалъ его опять, какъ бы невольно. Тутъ уже онъ стеръ его окончательно и, чтобы не поддаваться новому искушенію, окликнулъ товарищей и присоединился къ нимъ.

Но Джо уже упалъ духомъ такъ, что его и воскресить нельзя было. Онъ тосковалъ по дому до-нельзя; слезы такъ и выступали у него. Гекъ былъ тоже въ уныломъ настроеніи. Томъ грустилъ не мене ихъ, но крпился и не выказывалъ ничего. У него была тайна, которую онъ не хотлъ повдать еще, но онъ понималъ, что ему придется ее выдать, если онъ не подавитъ мятежнаго унынія прочихъ пиратовъ. И онъ проговорилъ, выказывая крайнюю беззаботность:

— Я готовъ биться объ закладъ, ребята, что и до насъ водились разбойники на этомъ остров. Надо намъ его хорошенько изслдовать. Они наврное зарыли здсь кладъ гд-нибудь. Какъ полагаете, не худо было бы намъ вырыть сгнившій сундучекъ, набитый золотомъ и серебромъ?

Эта рчь вызвала лишь весьма слабый восторгъ и осталась безъ отвта. Томъ сдлалъ еще одно или два соблазнительныя предложенія, но съ такимъ же неуспхомъ. Ничто не выгорало. Джо сидлъ, постукивая палкою по песку и нахмурясь. Онъ проговорилъ, наконецъ;

— Нтъ, ребята, бросимъ-ка это. Я домой хочу… Здсь такая пустыня.

— О, нтъ, Джо, ты привыкнешь со временемъ! — возразилъ Томъ. — Подумай только, какая здсь рыбная ловля!

— А, ну ее! Я домой хочу.

— Но гд же такое купанье, какъ здсь, Джо?

— Что въ купаньи хорошаго? По мн, хоть не будь! Я его люблю только, когда кто-нибудь меня не пускаетъ. Домой хочу и пойду.

— Стыдъ какой! Дитятко! Просто къ мамаш захотлось, вотъ оно что!

— Ну, да, захотлось, и теб захотлось бы, если бы у тебя мать была. А я «дитятко» не боле, чмъ ты самъ! И Джо всхлипнулъ при этомъ.

— Ладно, ладно, пусть малюточка идетъ домой, мы отпустимъ его, Гекъ, не такъ-ли? Бдняжка, не можетъ безъ мамаши! Ну, и пусть!.. Но теб, Гекъ, нравится здсь? Ты остаешься, конечно?

Гекъ проговорилъ: «Д…да…» безъ всякаго увлеченія.

— А съ тобою я въ жизнь не скажу ни слова! — сказалъ Джо, вставая. — Вотъ теб! И онъ грустно отошелъ въ сторону и сталъ одваться.

— Очень мн нужно! — возразилъ ему Томъ. — Нисколько и не нуждаюсь. Ступай себ домой, чтобы вс надъ тобой посмялись. Хорошъ пиратъ, нечего сказать! Мы съ Гекомъ не малюточки-плаксы. Мы остаемся, Гекъ, не правда-ли? Пускай онъ отправляется. Полагаю, что съумемъ прожить и безъ него.

Но Томъ былъ смущенъ и даже тревожился, видя, какъ Джо мрачно натягиваетъ на себя одежду. Безпокоился и Гекъ, слдившій такъ внимательно за сборами товарища, храня при этомъ такое многознаменательное молчаніе. Джо, не произнеся ни одного прощальнаго слова, пошелъ въ бродъ къ иллинойскому берегу. Сердце сжалось у Тома и онъ взглянулъ на Гека. Тотъ не вынесъ этого взгляда и потупился, потомъ проговорилъ: