Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
В этом кровавом финале, когда загнанные в угол Гитлер и Геббельс хотели заполучить себе еще хотя бы несколько недель. Дёниц помогал им со всем фанатизмом. Его лодки «Шнель», подлодки и мини-лодки Хейе продолжали делать отчаянные вылазки против караванов союзников в Северном море и вокруг Британских островов; их губили и массовая оборона с воздуха, и в случае с мини-лодками просто погода; они достигали единичных успехов в основном за счет мин, но и те не могли задержать продвижение врага даже на день. Когда из-за дефицита горючего в апреле в море не смогли выходить и оставшиеся лодки «Шнель» безнадежную борьбу продолжали мини-лодки. Выходили ли они на операции, движимые страстью к самоубийству, или нет, но результат чаще всего был именно таким. Аппараты производили слишком быстро и для совершенно другой
Экипажи подлодок тоже несли большие потери в эти последние недели; Дёниц предсказывал, что они начнутся в начале марта, а 7 апреля он снова объяснил Гитлеру, что вокруг Британских островов сконцентрировано так много противолодочных сил что как только субмарина атакой выдает свое местоположение она практически тут же гибнет из-за того, что низкая скорость под водой не позволяет ей ускользнуть.
У Британских островов в течение месяца погибло 25 лодок, еще 11 затонули в таких отдаленных районах, как Восточное побережье США или Индийский океан, в сумме это составляло треть из приблизительно 100 боеспособных лодок, оставшихся к началу месяца; и за это время было потоплено всего 13 торговых судов противника. Между тем столь много новых лодок типа 21 было уничтожено или повреждено во время бомбежек Гамбурга и Киля, что практически лишь одна из них сумела выйти в плавание в начале мая.
Настоящей задачей флота на Балтике было обеспечивать поставки для армий в Курляндии и Восточной Пруссии и поддерживать их огнем в прибрежных операциях. Между тем с административных должностей и из числа специалистов забирали офицеров и рядовых, чтобы образовать морскую пехоту для усиления фронтов или смены регулярных гарнизонов. Дёниц в деле устранения дефицита персонала работал в тесном сотрудничестве с Гиммлером и Гитлером. 14 апреля он предложил Гитлеру 3000 молодых моряков для действий с легким снаряжением и «фауст-патронами» в тылу у противника на западе. Этих людей не учили подобной работе; это была совершенно отчаянная идея, и она кажется еще более необычной, если вспомнить, что в это время немецкие вооруженные силы на западе маневрировали открыто, хотя и осторожно, не повинуясь Гитлеру и стремясь образовать коридор для прохода американских танков к Берлину раньше, чем к нему подойдут русские. Что касается Восточного фронта, то Гудериан открыто порвал с Гитлером в том, что касалось безумных стратегий, и был отправлен в «длительный отпуск». Гиммлер вышел из фавора из-за провала войск СС на юго-востоке и его собственного провала в качестве командующего группой армий «Висла» и теперь обдумывал, как открыть переговоры о сепаратном мире через Швецию. Шпеер, конечно, открыто работал против разрушительных приказов Гитлера.
Дёниц, следовательно, был практически единственным в своей непоколебимой верности идее борьбы. Что это значило для его людей, можно понять по его приказам последнего месяца войны. На флоте происходила такая же деморализация, как и в других родах войск; те, кого посылали в море на подводных лодках, имели больше повода для непонимания, почему они должны жертвовать собой ради проигранного дела, особенно опытные унтер-офицеры и старшины, которым приходилось подчиняться молодым фанатикам-офицерам. Для тех, кто упорствовал в неподчинении, существовали штрафные батальоны на Восточном фронте. Военные суды за трусость и массовые повешения, которые обеспечивала знаменитая морская полиция, известная как «цепные псы» (Kettenhunde), служили еще одним напоминанием о необходимости хранить верность. Дёниц лично поощрял наиболее дикие меры, что видно, например, из его приказа о массовых повешениях от 7 апреля.
Из его заявлений видно, что на флоте было достаточно «пораженцев», или, как он их называл, «слабаков-интеллигентов». 11 апреля, почти за две недели до того, как британские и американские бомбардировки Гамбурга и Киля уничтожили 24 подлодки, включая 9 новых типа 21, и повредили еще 12, а также уничтожили или серьезно повредили три из шести оставшихся тяжелых кораблей, участвовавших в операциях
Объяснив все это, а также то, почему нельзя отступать и почему нужно хранить преданность фюреру, он перешел к самому ошеломительному выводу: лишь при помощи «железной выдержки» можно воспользоваться теми благоприятными военными и политическими возможностями, которые сейчас предоставились. О военных возможностях он ничего конкретного не сказал, «чтобы не выдать наших намерений врагу», а о политических сообщил: «Я должен сказать: слепота Европы рано или поздно пройдет, и это принесет Германии психологическую поддержку, а с ней политические возможности. Если мы сдадимся прежде времени, то не успеем воспользоваться этими возможностями. Когда мы умрем, они нам уже не понадобятся».
Этот абзац словно соскочил с уст Гитлера, так как на следующий день, 12 апреля, именно в таких выражениях фюрер инструктировал генерал-фельдмаршала Кессельринга. У фельдмаршала создалось ощущение, что Гитлер все еще надеется спастись; он много говорил о грядущей победе над русскими на Одере, о новой армии, которую он создает для разгрома союзников на западе, о новом тайном оружии и о будущем расколе между восточными и западными союзниками. Именно на эту последнюю «политическую возможность» больше всего уповали и Гитлер, и Геббельс. Гитлер проводил много времени, уставившись на портрет Фридриха Великого и вспоминая тот момент из истории Семилетней войны, который известен как «чудо Бранденбургского дома»: Фридрих в совершенно безвыходном положении был спасен внезапной смертью русской императрицы Екатерины II и последующим союзом с ее наследником. Геббельс часто читал Гитлеру отрывки из биографии прусского героя, написанной Карлейлем.
И позже, тем же вечером, по Би-би-си передали, что умер президент Рузвельт. Геббельс в полном экстазе позвонил в бункер Гитлера: «Мой фюрер, это чудо Бранденбургского дома... это поворотный пункт...» Гитлер уцепился за эту новость с истерическим восторгом и вызвал к себе Шпеера и Дёница, чтобы передать им ее лично: «Кто был прав! Война еще не потеряна. Прочтите это! Рузвельт умер». По словам адъютанта Дёница Вальтера Людде-Нойрата, на его начальника это не произвело впечатления: «Дёниц трезвомысляще ответил, что, по его мнению, в ближайшее время не следует ждать благоприятных последствий этого для немецкого народа». Но нет поводов считать, что так оно и было. Мемуары Людде-Нойрата, как и все мемуары, не отличались беспристрастностью.
Если вернуться к декрету Дёница от 11 апреля, то в нем после первой части, посвященной разбору причин для продолжения борьбы, он переходит к более конкретным вещам; требует от капитанов «ясно и целиком следовать пути солдатского долга» и безжалостно действовать против тех, кто так не делает. Если капитан понимает, что он потерял душевную силу исполнять свой долг, он должен немедленно сообщить об этом, и его понизят в чине, так чтобы его больше не тяготила ноша лидера. Его рассуждения об этом завершаются фразой, которая показывает, сколь велик был разрыв между миром, в котором жил он и, скажем, Шпеер: «Мы обязаны понимать, что должны быть выразителями воли к жизни нашего народа». И заключает: нет таких ситуаций, которые нельзя было бы разрешить героизмом; он был уверен, что все остальное означает «распад, хаос и несмываемый позор».
К 19 апреля «Кораль» почти превратился в лагерь призраков. Дёниц приказал эвакуировать штаб на новый командный пост в Плене на севере в течение марта, так как ожидаемый прорыв русских на Одере в направлении Берлина должен был угрожать и «Коралю». Сам он остался с малой частью персонала и связистов, чтобы поддерживать контакты с Гитлером, которого он посещал каждый день в его бункере; когда 16-го числа началось массированное наступление русских, он приказал своим людям быть готовыми выехать в течение часа и тем же вечером, неожиданно ощутив угрозу, отдал окончательный приказ об эвакуации.