Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
К этому времени запас оптимизма Дёница, казалось, исчерпался. Во время визита в ставку Кейтеля днем раньше, 27-го, он узнал об ужасном распаде армии, о том, что командиры на севере принимают все решения самостоятельно, что войска и гражданские толпами бегут на запад с одной только мыслью — не попасть в руки большевиков и что ясно одно — продвижение русских от Одера невозможно остановить. Он узнал и о том, что ситуация с горючим и оружием близка к катастрофе: как только падет Мекленбург, запасы продовольствия и вооружения закончатся и будет буквально нечем воевать; кроме того, Берлин был окружен — русские сомкнули кольцо с американцами на юге.
По словам его зятя, Гюнтера Хесслера, Дёниц вернулся из Ной-Роофена уверенным, что дальнейшее
Вечером 28-го новость о мирном предложении Гиммлера западным державам достигла бункера Гитлера. Это было страшным потрясением: «верный Генрих» оказался предателем! Гитлер впал в очередной припадок бешенства, забегал, волоча ногу, по коридорам бункера, выпаливая новость всем, кого там встречал. Он ворвался в комнату, где новый глава люфтваффе Роберт Риттер фон Грейм оправлялся от ран, полученных им в то время, как он летел в столицу для того, чтобы получить это назначение! Гитлер приказал ему лететь немедленно в штаб-квартиру Дёница и арестовать Гиммлера.
Грейму помогли подняться по ступенькам бункера с его костылями и дойти до места, где стоял легкий самолет, на котором он и пилот Ханна Рейч, разделившая с ним опасное путешествие в Берлин, вырулили по широкому проспекту, ведущему к Бран-дербургским воротам, откуда уже тянуло порохом, и беспрепятственно взлетели над монументом. Пока они уходили из города, Гитлер готовился к предпоследней церемонии своего театрального ухода из жизни — свадьбе со своей давней любовницей Евой Браун. После формальностей все выпили шампанского, и в два часа ночи Гитлер покинул общество, чтобы продиктовать свое завещание. Он отказался принять ответственность за войну и за гибель и страдания миллионов людей; все это было лишь результатом «международного финансового заговора» евреев. После этого, подтвердив, что он намерен закончить жизнь в столице той страны, которой он отдавал все до последнего тридцать лет, он проклял Геринга и Гиммлера за их секретные переговоры и вычеркнул из всех своих списков.
«Чтобы дать немецкому народу правительство, состоящее из честных людей, которые выполнят обязательство дальше продолжать войну всеми средствами, я назначаю в качестве руководителей нации следующих членов нового кабинета: рейхспрезидент — Дёниц, рейхсканцлер — доктор Геббельс, министр партии — Борман...»
Далее следовал длинный список других должностей, из которых Дёницу достались также посты военного министра и главнокомандующего ВМФ. Учитывая, что сам Гитлер сочетал в себе посты рейхспрезидента и рейхсканцлера и что он знал о намерении Геббельса, которого он назначил рейхсканцлером нового правительства, умереть в бункере вместе с ним, представляется, что он намеревался передать Дёницу всю полноту власти как фюреру. Это же ясно и из того, что он назначил его военным министром.
Решение Гитлера остаться в столице рейха было из тех, что сопровождали всю его карьеру: решение, которое помещало его в безвыходное положение. В последний раз выбор был: или смерть, или победа. И он все еще надеялся на победу и поздно вечером 29-го послал возмущенное послание Кейтелю, который сдерживал наступление русских, с вопросом: где же те части, что освободят столицу, и почему они не атакуют? Кейтель после долгих размышлений рано утром 30-го написал ему правду: этих частей просто нет. В бункере это было воспринято как еще одно предательство, и Борман послал сообщение Дёницу, обвинявшее
Дёниц между тем еще в предыдущий день встретил шефа люфтваффе на костылях и его верную подругу, и они передали ему, что он должен арестовать Гиммлера; теперь от него требовались безжалостные действия против Кейтеля и Верховного командования. Ситуация сложилась ужасная, и его возможная смерть в бою теперь, как вспоминал Людде-Нойрат, казалась единственным выходом. В довершение всех бед гауляйтер Гамбурга Карл Кауфман решил избежать дальнейшего кровопролития и разрушения города и сдать его британцам, а если понадобится, поднять своих людей против тех немцев, которые захотят ему помешать. Проблема Гамбурга обсуждалась на совещании этого дня с Гиммлером: на нем, по словам Людде-Нойрата, Дёниц разработал послание Кауфману. Интересно, что, несмотря ни на что, Дёниц сохранил голову на плечах и свое прекрасное ощущение приоритетов: в послании говорилось, что самой важной задачей военного руководства сейчас является спасение страны и населения от большевиков; для этого необходимо держать открытыми ворота на запад, за линию раздела, которая отделяла друг от друга оккупационные зоны, обозначенные союзниками еще в Ялте, и держать надо было линию Эльбы, то есть Гамбург. Разрушения здесь — это плата за тысячи немецких жизней на Востоке, и это является лучшим вкладом, который он, Кауфман, может принести своему народу.
Тем временем в Берлине Гитлер, получив сведения, что русские танки находятся в нескольких кварталах от Рейхсканцелярии, и зная, что никакая армия на помощь не явится, потерял надежду окончательно. Вскоре после 3 ночи утра он и его жена попрощались с обитателями бункера и отправились в свое частное помещение, чтобы совершить совместное самоубийство. Они расположились на двух концах маленькой софы. Он раздавил зубами капсулу с ядом и более или менее одновременно с этим нажал на курок своего «вальтера» у правого виска, она раскусила свою капсулу в тот момент, когда грянул выстрел. Через несколько минут потрясенные адъютанты ворвались в их комнату, после чего оба тела вынесли в изрытый воронками сад при канцелярии и кремировали согласно данным инструкциям.
Через два часа Борман послал Дёницу сообщение, обычно рассматриваемое как весьма двусмысленное, так как в нем ничего не говорилось о смерти Гитлера: «Гросс-адмирал Дёниц! Вместо бывшего рейхсмаршала Геринга фюрер назначил вас, герр гросс-адмирал, своим преемником. Письменные подтверждения вам высланы. Вам следует немедленно принять меры, которых требует сложившаяся ситуация. Борман».
Это сообщение было получено в Плене в 18.35. Впервые Дёниц узнал о том, что Гитлер выбрал его в преемники. Он был потрясен. Шпеер, который прибыл к нему для обсуждения ряда вопросов, присутствовал при том, как Людде-Нойрат подал ему послание, и сам он тоже был потрясен; по словам Людде-Нойрата, прошло несколько минут, прежде чем он пришел в себя и начал поздравлять. Однако теперь вопрос был в том, как воспримет эту новость Гиммлер! Было ясно, что необходимо принять меры предосторожности. Людде-Нойрат нашел корветтен-капитана Петера Кремера, аса-подводника, который возглавлял отряд охраны штаб-квартиры флота, и объяснил ему ситуацию. Вместе они разместили людей между деревьями, чтобы не вызвать подозрений рейхсфюрера.
Но они недооценили адское чутье рейхсфюрера СС. Он только что вернулся от Дёница, и путь занял много времени из-за постоянных атак дороги союзниками, а теперь его вызывали снова. Он приказал взять Махеру как можно больше людей.
Махер, начальник его охраны, вояка и ветеран дивизии СС «Дас Рейх», взял с собой 36 человек, и они двинулись обратно в Плене колонной открытых «фольксвагенов» и броневиков. Они прибыли к штаб-квартире в темноте, при свете луны. Махер немедленно почувствовал, что что-то не так. Он увидел, что к ним идет офицер с Рыцарским крестом на шее, это был Кремер. Обернувшись, Махер заметил и его людей, спрятавшихся между деревьями.