Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
– Слушай, я приношу извинения, что так вёл себя в твоём доме. Поэтому остался до твоего появления. Но насиловать тебя я не собирался, поверь. На фоне Элайджи твои раздвинутые ноги даже и в добровольном порядке не особенно котируются. Тем более, они кривоваты...
И тут она вспомнила, что правда – не котируются: Нейтленд одинок, и слишком ценит её мужа и не ценит женщин в постели больше, чем временное удовольствие. И рассмеялась.
– Ну и хамство, впрочем, мне нет дела – Элайджа знает, что это не так.
– Это да, Элайджа поступит как обычно: бесстыдно перед истиной зальёт бочкой лести мою ложку правды.
– Мир. Он, конечно, не отменяет, что ты был пьяная скотина в тот момент и хам по жизни, Нейтленд, но ради Элайджи, я сделаю вид, что забыла. – Она хмыкнула. – Однако разницу ты себе уясни – это не значит, что я забыла о твоём пожелании моего временного статуса.
– Но ты сделаешь вид. И, конечно, не за бесплатно.
– Конечно, – брови Нейтленда теперь уже насмешливо поползли вверх, но в следующее мгновение он стал серьёзен: – Ты должен мне помочь кое-что организовать. В течение трёх дней, и всё остальное меня не интересует.
– Что именно?
– Путешествие нам с Элом. Оплачу я сама, но… – она начала загибать пальцы, – самолёт, визы, ряд вещей, которые я перешлю по почте, найти лучшего проводника и всё остальное. Это на тебе, и, считай, что дело жизни и смерти.
– Вообще, ты итак ничего не скажешь Элайдже, я в этом уверен, – он вновь устроился на своём стуле. – Но что ты доверяешь лузеру, меня изумляет.
– Не изумляйся. Так, идёт?
– Идёт.
– Тогда давай завтракать. И Дик… – Он поднялся, Кет смотрела серьёзными глазами: – Элайджа не лузер, вас всего лишь обокрали. Обокрасть могут любого.
– Нет, Катерина, не обокрасть. Нас ограбили. – Он не удержал горьких ноток. – А мы не в силах дать сдачи.
– Пока не в силах, – холодно уточнила женщина и принялась за варёное яйцо. – Рейнолдс ещё будет обивать пороги приёмной Эла.
Нейтленд смотрел, как, больше не отвлекаясь на разговоры, она быстро чистит яйцо, жуёт и что-то заинтересованно просматривает на экране, и подумал, что Элайдже, возможно, повезло. С верой в него, по крайней мере, точно. Дик задумчиво оперся подбородком на руки, с неожиданной нежностью разглядывая фигуру женщины напротив. Элайдже здорово повезло.
Дальний Восток. Кластер заповедника Джугджур.
– Зачем мы берём тёплые вещи, если по твоему утверждению там жара?
– Погода может поменяться, когда мы отправимся выше к западу.
Он кивнул и начал рассматривать синевшуюся даль, потому что смотреть что-то там, где они были, смысла не имело никакого. Сказать, что Катерина привезла его в медвежий угол – было ничего не сказать, притом медвежий не только в переносном смысле – медведи тут встречались относительно часто, по словам Энтони, их гида, с которым предполагалось идти наверх по склону. Перевалочный пункт Аян, названный в честь бухты Охотского моря и являвшийся районным центром, оказался самым крупным населённым пунктом на километры вокруг с количеством зарегистрированных жителей меньше, чем положено и для дремучей цивилизации, однако, учитывая плотность населения в регионе в целом то ли два, то ли полтора человека на километр квадратный, это был местный светоч с отделением связи, школой и поликлиникой. По-английски население не говорило, если не считать нефтяников, крайне редко бывавших тут со времён разработки BP* на шельфе.
Как позже пояснила Катерина – от одного из них, пересекавшегося с отцом и гостившего
Антон Черноухов, или Энтони, как они его называли между собой, встретивший их в аэропорту Хабаровска, не был классическим гидом – «туристов» ему посадило на хвост начальство артели, в которой он работал, только потому, что он вскоре собирался подняться по восточному склону Джугджура и неплохо владел английским. Его профессиональной задачей было проинспектировать пути к зимнему сезону и обновить карты местности. Это был хмурый мужчина не самого высокого роста с тёмными волосами и глазами, с неприятным сиплым голосом, одного возраста с Элайджей, но из-за иссечённого морщинами, обветренного лица и сухопарого сложения, он казался гораздо старше.
Поначалу Майклсон в полной мере ощутил неудовольствие и холодок, с которым их встретили, сразу дав понять, что особо возиться с ними никто не будет, чем привели в растерянность и рассердили Катерину, давно привыкшую, что люди падают ниц перед деньгами её супруга. Впрочем, ей хватило ума не показать этого начальству артели и молча проглотить неудовольствие Энтони, когда по прибытии их разместили во временной гостинице, не претендовавшей ни на сколько звезд.
Ситуацию спас Элайджа, сам к этому совсем не стремясь – прекрасно поняв и разделив логику связиста, да и не испытывая особого восторга, он не стал намеренно искать приветливости, а просто занялся изучением карт и маршрутов, и сам того не ведая, за три дня снял напряжение к себе именно отсутствием энтузиазма туриста, прибывшего в экзотическое место.
Их первый более-менее приятельский диалог состоялся, когда они с Энтони встретились в столовой и обсудили, какие продукты стоит взять с собой в дорогу:
– Возьмите побольше вяленой оленины. Она не занимает много места, питательная и хорошо хранится. Катерина, вы сможете её есть две недели или стоит взять побольше разных консервов?
Но за девушку ответил Элайджа:
– Не стоит, тем более это деликатес. Хотя не думаю, что все вы в таком уж буйном восторге, когда его нужно есть семь дней в неделю месяц в рейсе.
– Какое там… – Неожиданно улыбнулся мужчина. – Бывает полтора, а то и два.
– Получается, вы делаете двухмесячные рейсы в год? – всё же вступила в диалог Кет.
– Не в год. Мы делаем по три рейса в зимний сезон, если удаётся, а летом идёт прокладка путей на зиму.
Брюнетка не нашла, что сказать, обводя медленным взглядом собравшихся в столовой мужчин.
– Но как вижу, никто не умер на оленине, – заключил Элайджа. – Меня интересует другое – оружие, как быть с ним? Вы ещё в Хабаровске сказали, что тут достаточно медведей. У меня есть разрешение на ношение, но достать его здесь – сомневаюсь.