Призраки Пянджа
Шрифт:
— Я не сапёр, Саша. В таких делах от меня мало толку.
— Отлично, — пожал я плечами, — потому что я тоже не сапёр.
— Саш, можно тебя на два слова? — вдруг вклинился Мартынов.
Я глянул на Марджару. Потом на Джамиля, прижавшегося к стенке шалаша. Мальчишка выглядел совершенно затравленным. Он поджал и обхватил колени. Поглядывал на нас, словно напуганный щенок.
— Отойдём недалеко. Переговорим.
— Это срочно? — сказал я холодно.
— Срочно.
— Если хочешь что-то сказать, —
Мартынов недовольно раздул ноздри. Едва заметно кивнул на наших нарушителей. Однако он знал, как и многие другие на Шамабаде, что спорить со мной бесполезно.
— Мальчишке надо поесть, — сказал вдруг Марджара и снял банку с костра деревянными палочками, которые он выломал из молодой акации. — Да и нам всем тоже не мешало бы.
С этими словами он взял банку, ложку и отошёл к мальчику.
Я внимательно следил за ним. Марджара явно изображал тактичность. Хотел вызвать у нас доверие тем, что оставил, дав нам с Мартыновым поговорить без посторонних ушей. Да только я понимал — это его уловка.
Хусейн отдал тушёнку Джамилю, бросил ему несколько слов. Потом выпрямился и снова что-то добавил.
— Что ты ему сказал? — спросил я строго.
Хусейн обернулся.
— Что? — сделал он вид, что не расслышал. Но заметив мой суровый взгляд, поспешил ответить: — Пожелал приятного аппетита. Спросил, как он себя чувствует и заверил, что ему нечего бояться.
Я не поверил Марджаре. Но не выдал своих подозрений. Только кивнул, а потом спросил у Мартынова тихо:
— Что такое, Витя?
Марджара опустился к Джамилю. Поставил перед ним вскрытую банку тушёнки. Положил ложку.
— Ешь. Тебе понадобятся силы, когда придут остальные советские пограничники, — сказал ему Марджара на киргизском.
Джамиль не ответил ему. Его испуганный взгляд скакнул с банки к глазам Хусейна.
— Боишься за семью?
Молодой пастух снова не ответил. Только сглотнул неприятный ком, ставший поперёк горла от страха и волнения.
— Ну конечно же боишься.
Уголки губ Марджары едва заметно приподнялись, показав Джамилю жутковатую улыбку.
— Я могу помочь тебе их спасти. Предупредить. Знаю, как сделать это через пограничников, — сказал Марджара тихо. — Но для этого сначала ты тоже должен кое в чём мне помочь.
Джамиль непонимающе расширил свои большие, миндалевидные глаза.
Улыбка не сошла с лица Марджары, когда он тихонько достал из рукава чапана и положил рядом с банкой маленький стебелёк ядовитой беладонны.
Пастух ошарашенно уставился на непонятно где сорванное Марджарой растение.
— Чтобы я жил и смог тебе помочь, он должен умереть, — Марджара указал взглядом на вход шалаша.
Хусейн выпрямился.
— Выбор за тобой.
— Саша, что за глупости? — прошептал мне Мартынов тихо. — Ладно, Марджара этот — тот ещё фрукт. Но он точно никуда не сбежит. Теперь, когда он помог нам взять Молчуна, он и себя к стенке припер. Ему обратно ходу нету.
— Так надо, Витя, — сказал я, украдкой наблюдая за Марджарой.
Пакистанский спецназовец присел у тропы, в нескольких метрах от нас, и принялся жевать сухарь. Пастух у шалаша за обе щёки уплетал тушёнку.
— Что надо? Что надо, Саша? Мы с тобой не сапёры. Но я лучше с тобой пойду мины искать, чем за этим мальчишкой приглядывать…
— А если он сбежит? — я хмыкнул.
Мартынов нахмурился.
— Так с ним же Хусейн будет. Присмотрит.
— А с чего ты взял, что Марджара его остановит?
На самом деле интуиция мне подсказывала, что Хусейну нужен этот Джамиль. Для чего? Мысли были. Однако, если их ход верный и Марджара задумал именно то, что я предполагал, пакистанец слишком рисковал. Даже чересчур, учитывая то, что после всего этого он хотел сотрудничать с СССР.
Пусть его намерения выдать КГБ всё, что он знает о «Пересмешнике», не вызывали у меня сомнений, но ненависть к Зубаиру заставляла задуматься… Тогда я решил, что лучшая стратегия — разделить этих двоих. И наблюдать за каждым по отдельности.
Мартынов задумался.
— Если не остановит — ему это потом припомнят. В его же интересах сотрудничать с нами. Ты пойми, идти разыскивать растяжки в одиночку, без помощи товарища — это как лечь в гроб раньше времени! У нас даже щупа нету! Придётся ножиком мину нащупывать! А если что с тобой случиться?
— Не случится, — ухмыльнулся я. — Я знаю, что делаю. И помощи Марджары мне хватит. А тебе нужно присмотреть за мальчишкой.
Я снова глянул на Хусейна. Добавил, понизив голос до практически шепота:
— Мне кажется, он что-то задумал. И для этого ему нужен мальчишка.
Мартынов сжал губы. Хотел было обернуться и взглянуть на Марджару, но одёрнул себя.
— И теперь он понимает, что мы что-то подозреваем, — докончил я.
— Понимает? — удивился Мартынов.
— Да. Потому что мы тут с тобой шепчемся.
Зрачки Мартынова забегали. Он понял, что поторопился вести со мной подобные разговоры. Однако я считал, что лучше так, чем оставить этих двоих наедине хоть на одну минуту. Пусть подозревает. Это сделает его менее решительным. Но и более внимательным.
Иногда, чтобы продолжать игру, нужно чем-то жертвовать и идти на риск.
— И… и что же делать? — растерянно спросил Мартынов.
— То, — я едва заметно улыбнулся, — что я тебе сказал — идти с Джамилем за лекарственными травами.