Семейство Доддов за границей
Шрифт:
— Этого не скажетъ про васъ и злйшій клеветникъ, сказалъ онъ, покачивая головой.
— О чемъ же идетъ у васъ дло? сказала я, выхватывая письмо у него изъ рукъ. Но какъ я ни смотрла на него въ свои лорнетъ, разобрать не могла ничего, потому-что писано было оно нмецкимъ почеркомъ и не знаю на какомъ язык.
— Прекрасно, мадамъ! съ усмшкою сказалъ К. Дж.: — надюсь, что содержаніе для васъ пріятно. — Я еще не успла отвчать ему, какъ насъ перебилъ Джемсъ: «это предложеніе Мери Анн, матушка. Молодой баронъ, котораго мы встрчали въ Бонн, предлагаетъ ей
— Неправда ли, это блюдо по вашему вкусу, мистриссъ Д.? съ новою усмшкою сказалъ К. Дж.: — знатный родъ, аристократическія связи, великолпное родство — какъ вамъ нравится?
— Не думаю, сказала я, чтобъ, вспомнивъ, какую партію сдлала я сама, кто-нибудь могъ упрекнуть меня такими предразсудками. Слова: «какую партію сдлала я» произнесла я такъ язвительно, что онъ побагровлъ.
— Какъ велико его состояніе, Джемсъ? спросила я.
— А кто жь его знаетъ! но, вроятно, огромно. Виды его Вольфенфельзскаго Замка вывшены здсь въ окнахъ всхъ магазиновъ гравюръ. Онъ величиною съ Виндзоръ, и паркъ кругомъ его тянется на нсколько миль.
— Бдное дитя мое! а всегда знала, что ты будешь счастлива! Не даромъ третьяго дня видла я во сн, что вывожу сальное пятно изъ своего желтаго атласнаго платья. Я терла и вытирала его изъ всей силы.
— Что это предзнаменуетъ, мадамъ? сказалъ К. Дж. съ обыкновенною насмшкою.
— Вы не можете догадаться? между-тмъ это очень-ясно: не могло ли, напримръ, это значить, что я старалась стереть пятно, которымъ замарала насъ низкая партія?
Не правда ли, Молли, щелчокъ былъ довольно-мтокъ? Да, онъ его почувствовалъ.
— Мистриссъ Д., сказалъ онъ важнымъ тономъ и какъ-будто посл глубокаго размышленія: — дло идетъ о судьб нашей дочери на всю жизнь; и если обсуждать его, то будемъ обсуждать не вставляя шпилекъ.
— Кто же началъ? сказала я.
— Вы, мой другъ.
— Нтъ, не я начала; и я вовсе не «мой другъ» вамъ, мистеръ Доддъ. Не вздыхайте же такъ горько: ваша судьба далеко не такъ печальна, какъ вы думаете; но, подобно всмъ мужчинамъ, вы воображаете, что васъ обижаютъ, когда поставляютъ хоть малйшую преграду вашимъ низкимъ страстямъ. Вы думаете, что, не предаваясь имъ, нельзя и жить на свт.
— Кончили вы? сказалъ онъ.
— Нтъ еще, сказала я, садясь прямо противъ него.
— Такъ когда кончите, пришлите позвать меня: я выйду, посижу на крыльц, сказалъ онъ. Но я притворила дверь и стала у нея такъ, что ему нечего было длать, какъ только ссть опять на свое мсто. «Такъ начнемъ-те же дло, какъ заведенъ порядокъ въ парламент» — сказалъ онъ. — «Подаются голоса о дл Мери Анны. Мое мнніе кратко: несходныя партіи рдко бываютъ счастливы. Еслибъ даже мы знали другъ друга хорошо, еслибъ состояніе и положеніе въ обществ жениха и невсты были равны, одно то, что они разныхъ націй, будетъ ужь источникомъ тысячи несогласій во вкусахъ, понятія…
— Довольно, довольно! сказала я: мы видимъ то же, хотя мужъ и жена одной націи.
— Бываетъ
— Вотъ что онъ говоритъ, матушка, сказалъ Джемсъ и прочиталъ письмо, которое, признаюсь, Молли, было антикомъ въ своемъ род, потому-что, хоть было ужасно-чудно написано, но оказывалось англійскимъ; но-крайней-мр видно было, что баронъ хотлъ писать поанглійски. Къ-счастію, смыслъ его былъ понятенъ. Такъ я и сказала К. Дж.: „одно, по-крайней-мр, говоритъ въ пользу барона тутъ нтъ ни обмана, ни уловокъ. Онъ длаетъ предложеніе какъ благородный человкъ“. А вдь мы живемъ въ такомъ вк, милая Молли, что ужь и это- большое достоинство.
Иныя матери ничего не хотятъ замчать, но это можетъ завести иногда слишкомъ-далеко, особенно за границею; другія не хотятъ имть никакой снисходительности, но этимъ отталкиваютъ мужчинъ. Зачмъ и ставить сти, если кричать и отпугивать птицъ!
Мое мнніе, Молли, таково: лучше всего умренная сурвельянцъ, какъ говорятъ французы; такой надзоръ, который говоритъ молодымъ людямъ: „я смотрю за вами; я не противъ невинныхъ развлеченій и прочее, но не позволю длать глупостей, любви не должно быть“. Иначе нельзя; часто случается, что хорошій женихъ пугается кокетствомъ, въ-сущности невиннымъ: „она заходитъ далеко“, думаетъ онъ, „эти взгляды, эти нжности, эти… мн не нравятся“.
— Да любитъ ли она его? сказалъ К. Дж.: — любитъ ли его Мери Анна? Это главное.
— Разумется, любитъ, сказала я. — Если двушка сохранила свое сердце, она всегда полюбитъ приличнаго жениха. Вдь онъ хорошій женихъ?
— По его же увренію, хорошій.
— И баронъ?
— Баронъ.
— И у него прекрасный замокъ съ огромнымъ паркомъ?
— Да, по его увренію.
— Итакъ я уврена, что ей нтъ никакихъ препятствій любить его.
— Во всякомъ случа, надобно переговорить съ нею, сказалъ онъ, и послалъ Джемса позвать ее.
Джемсъ возвратился чрезъ минуту; но этого краткаго времени было для К. Дж. достаточно, чтобъ предаться порыву своего бшенаго характера по поводу моего дружескаго предостереженія, чтобъ онъ былъ деликатне при сообщеніи Мери Анн этого извстія.
— Разв не дочь она мн? сказалъ онъ, топнувъ ногой, и я, на зло ему, промолчала, не сказала „да“, на его наглый вопросъ.
— Я васъ спрашиваю, дочь она мн, или нтъ? закричалъ онъ снова.
Я не отвчала ему ни полслова.
— Хорошо, пусть она и не моя дочь, сказалъ онъ: — отцовская власть надъ нею все-таки принадлежитъ мн.
— Да, вы можете выказать надъ нею все ваше варварство и тиранство.
— Послушайте же, мистриссъ Д., началъ онъ, но, къ-счастью, въ этотъ самый мигъ вошли Джемсъ и Мери Анна, и онъ остановился.
— Ахъ, милый папа! вскричала Мери Анна, падая къ его ногамъ и скрывая свое лицо на груди его. — Могу ли я разстаться съ вами и милою мама.
— Объ этомъ-то мы и поговоримъ, другъ мой, сказалъ онъ сухо, раскрывая табакерку и нюхая табакъ.
— Вашъ батюшка не можетъ владть собою отъ волненія, душа моя, сказала я.