Степан Разин

Шелест Михаил Васильевич

— Так-то оно так, но кто возглавит тайный приказ? — спросил Салтыков. — Не уж-то, — он?

— А почему бы и не возглавить. Сам придумал, пусть сам и двигает дело. Тем паче, что он этих делов навыдумывал изрядно. Вот пусть и пишет. Как немцы-голландцы говорят? Э-э-э… Слово всё забываю… Прожект? Да! Прожект! Пусть напишет свой прожект и нам покажет! А мы втроём станем наблюдателями прожекта.

— Тогда следует сделать два соглашения. Одно явное с наёмными казаками, а другое — тайное. По явному согласию мы выделяем из казны деньги на нужды наёмного войска, а по другому, доверяем казакам много царских пожеланий.

— Ха! А про Никиту Романова-Юрьева-то мы и забыли! — вдруг

стукнул себя по лбу Салтыков.

— Ничего не забыли, — скривился Морозов. — Идёт он лесом, прости государь, этот Никита Иванович.

— Зачем, лесом, — спросил я. — Давайте я выкуплю у него эту землю, а когда будет надо, продам в казну.

— Никитка бездетен, — задумчиво произнёс Морозов. — Когда преставится, даром земли в казну отойдут.

— Ха! Сейчас он бездетен, а завтра женится и родит сына. Правильно говорит Стёпка, сейчас выкупать землю надо. И продаст он земли-то эти, кому не попадя, лишь бы тебе, государь, навредить. А то возьмёт и монастырю отдарит. Зело вреден Никитка, вс мы это знаем, и зол на тебя, государь.

— Да-а-а… Чужому он земли-то продаст. Да не всякий купит, зная, что ты, государь, на них глаз положил. Да и цена у них кусачая, у этих земель. Не любому по мошне.

* * *

[1] Приказ тайных дел учреждён в 1655 году Алексеем Михайловичем и был, с одной стороны, личной канцелярией царя, с другой — учреждением, в которое передавались дела из прочих приказов по указу царя. Ему был подчинён Дворцовый приказ. Был упразднён по смерти Алексея Михайловича. Данный приказ не был подчинен Боярской думе, и все вопросы решались в обход её мнения. Приказ осуществлял верховный надзор в сферах дипломатических отношений, а также управления и судопроизводства (приказного и воеводского). В 1663 в подчинение приказа был передан Хлебный приказ, отвечавший за обработку государевой пашни и обеспечивавший московский гарнизон стрелецкого войска т. н. хлебным жалованьем. С того же времени приказ тайных дел управлял рядом царских сёл.

[2] С тысяча шестьсот шестьдесят четвёртого и до конца девяностых годов XVII века путным ключником (менеджером, по современному) Измайлово был Устин Фёдорович Зеленой. Он пользовался таким уважением, что сам царь обращался к нему за советами.

К 1676 году под управлением Зеленого работали 70 служителей — помощники, подключники, старосты, целовальники и прочие. Съездной двор Устина Зеленого находился на острове, к его деревянным хоромам вела широкая дорога через двое подъездных ворот. Площадь перед его домом была одним из главных мест местной жизни — прямо на ней заключали сделки, совершали расчёты и платили налоги. Также сохранились свидетельства, что уже в зрелом возрасте Петр I обедал в личном доме Устина Зеленого и «по особому относился к старому приказному служителю».

Глава 21

Я не пошёл на охоту, как меня ни уговаривали Морозов с Салтыковым. Государь молчал, а значит, я был в своём праве. Алексея тоже на охоту не брали, а значит и мне там делать было нечего.

— Покажешь, как из лука стреляешь! Да и можешь ли?! — подзуживал Морозов.

— Удаль свою казаки не в охоте показывают, — отговаривался я. — Будет время. Мы тут с Алексеем Михайловичем найдём, чем заняться.

Бояре махнули на нас руками и уехали. Мы же с Алексеем взяли санки и стали кататься с горки, перестроенной из одного из разобранных срубов острога. Горку с морозами полили водой, и она стала развлечением и для казаков, что меня совсем не удивило. Мужчины всегда остаются детьми, даже если они цари. А что, и царь, и Морозов с Салтыковым, увидев горку, сразу захотели прокатиться.

Горка стояла «лицом»

к пруду, и из-за того была сразу не видна, а когда была распознана, то сразу привлекла внимание. Знатные особы потребовали санки, а они и стояли под горкой в срубе.

Площадка перед скатом была такой большой, что на ней собрались и поместились все желающие. Санки на площадке ставили в прокатанные во льду колеи, сделанные укладыванием реек при заливании, и выталкивали на скат. При этом сани, не теряя направления, неслись вниз и выкатывались на длинную снежную дорогу, что специально насыпали казаки. Потом сани накатывались на уклон, тормозивший их, и останавливались. Тут пригодилось мой опыт посещения разных лыжных и тюбинговых баз и знание устройства их горок. Был бы снег и время, я бы им тут такой снежный городок устроил! Но не до того сейчас.

Вот этим мы и стали заниматься с царевичем, когда «охотнички» убыли за лосем, — катанием на санках и катались до полного изнеможения, а потом пошли в баню, где нас обработал вениками Байрам. Он уже привык, и париться, и парить по-русски. И вообще, он всё больше становился русским, постепенно теряя свою персидскую спесь, на которую никто уже не обращал внимания.

Как только Байрам из низшего состояния приподнялся в иной статус, он превратился в высокомерного и принеприятнейшего типа. Я некоторое время присматривался, а потом спокойно сказал ему, что мне не нужен такой слуга и я намереваюсь отказаться от нашего договора, в котором имелись подобные условия. После этого перс поумерил свою спесь, которая распространилась на казаков, а вскоре и совсем угомонился, видя, что казаки насмехаются над ним и даже «пародируют».

Среди казаков жить — это целое искусство. Я на себе это испытал, когда приезжал к бабушке в деревню. Там пацаны городским спуску не давали и чтобы получить среди них какой-то минимальный статус, надо чем-то выделиться. Я выделился выездкой. У дядьёв имелись свои лошади, вот они и научили держаться в седле и ухаживать за животинкой. Но всё равно, без подначек в казачьей среде не обходилось. Даже среди уже взрослых и даже старых казаков присутствовала «словесная удаль».

И тут я оказался среди казаков, как рыба в воде. Стёпка тоже не тушевался, но находился на вторых ролях и был сыном атамана, а потому его особо словестно не «стебали». А меня Тимофей поднял, как взрослого, на ранг выше рядового казака, а сие, ещё и заслужить надо, иначе слетишь с места, как петух с чужого насеста.

И тоже благодаря упорному труду в постижении военного мастерства и конной выездки, которую мне удалось, зная некоторые нюансы и стояние по утрам в каратековской стойке «киба дачи», называемой «стойка всадника», освоить месяца за два. Стойка, кстати, позволила отработать мощный и сильный удар руками и устойчивость.

Я, было, подумывал развлечь царевича моими наложницами, да потом решил: «А с хрена ли своё отдавать? Мало ли что не жёны!».

— Погожу, — подумал я. — Должны прийти со следующим торговым караваном персидские наложницы, вот из них я и подарю Алексею Михайловичу парочку. А пока — обойдётся массажем.

Девушки, обученные Байрамом и мной, отлично делали восстановительный массаж. Они много работали по хозяйство, а потому руки у них стали крепкими, а пальцы сильными. Царевичу массаж очень понравился. Потом прибыли охотники и снова посетили баню.

— Хороший дух у твоей бани, Стёпушка, — хвалил, пьяненький Салтыков. Он, почему-то, выказывал мне симпантию, а у меня его масляная физиономия почему-то симпатию не вызывала.

— Да стены гладкие, ровные. Нигде не видел, чтобы так строили! Вполовину брёвен меньше надо! Рачительный ты хозяин. И где тебя только этому учили?