Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.

Андерсон Фредерик Ирвинг

Понимая все это, Ширли спланировал на 1756 год операции, которые не потребуют никаких контактов между кампанией всех провинциалов против Краун-Пойнта и экспедицией всех регулярных войск против форта Фронтенак. Хотя он понимал, что провинциальные войска были дилетантами, с трудом поддавались дисциплине и не обладали техническими знаниями, необходимыми для ведения осадной войны, Ширли был уверен, что риск их использования против ближайшей цели, Краун-Пойнта, стоит того, чтобы пойти на это. Чтобы развеять все сомнения в колониальных ассамблеях, он дал четкие гарантии, что все провинциалы, собранные для экспедиции, будут служить только под началом своих офицеров, что они будут подчиняться провинциальной, а не регулярной дисциплине, и что они будут задействованы только в районе к востоку от Скенектади и к северу от Олбани^[170].

Собрания

Новой Англии горячо откликнулись на планы и обещания Ширли, и тысячи мужчин из Новой Англии в конечном итоге добровольно отправились в экспедицию в Краун-Пойнт. Тем временем Ширли пытался решить проблему снабжения Освего столь же изобретательным и столь же нерегулярным способом. Офицер 51-го полка, уроженец Америки, капитан Джон Брэдстрит, проявил исключительный талант во время предыдущей войны, когда Ширли предпринял необычный шаг — назначил его подполковником полка провинции Массачусетс, и он с отличием служил при осаде Луисбурга. В 1755 году Ширли снова попытался использовать свой гений, поставив его во главе лодочников, снабжавших форт Освего. В январе Ширли присвоил Брэдстриту звание подполковника регулярной армии — несанкционированное, совершенно незаконное повышение, за которое Ширли позже поплатится, — и приказал ему организовать корпус из двух тысяч лодочников и судостроителей, которые должны были заниматься всеми перевозками между Скенектади и озером Онтарио.

Брэдстрит, неординарный регулярный офицер, обладавший редким талантом общения с провинциалами, быстро набрал сотни речников, затем вооружил и обучил их сражаться в лесу. В мае, несмотря на нападения индейцев по всему маршруту, люди Брэдстрита доставили в Освего большое количество грузов. К июню гарнизон достаточно оправился от зимних испытаний, чтобы приступить к улучшению укреплений поста. Постоянная нехватка квалифицированных рабочих и денег резко ограничивала попытки укрепить оборону Освего, а солдаты и плотники по-прежнему подвергались набегам индейцев из окрестных лесов, но лодочник Брэдстрита спас форт^[171].

К началу лета, несмотря на опасения подполковника Мерсера и его сослуживцев по поводу безопасности их позиций, ситуация, казалось, наконец-то изменилась к лучшему. Хотя было ясно, что истощенные полки (численность которых к маю сократилась вдвое по сравнению с тем, что было восемь месяцев назад) не будут достаточно сильны для атаки форта Фронтенак без подкреплений, кризис со снабжением был преодолен, и три недавно сформированные роты егерей патрулировали маршрут снабжения, чтобы уберечься от индейских налетчиков. С прибытием новобранцев, пополнивших ряды 50-го и 51-го полков, и с добавлением батальона провинциалов из Нью-Джерси, гарнизон казался, по крайней мере, достаточно сильным, чтобы удержать форт и, таким образом, сохранить стратегический плацдарм Британии на Великих озерах. Самой неотложной задачей было укрепление фортификационных сооружений, которые по-прежнему находились в плохом состоянии, но наконец-то начали ремонтироваться^[172].

25 июня генерал-майор Джеймс Аберкромби, второй командующий лорда Лаудуна, прибыл в Олбани и освободил Ширли от всей дальнейшей ответственности за войска Его Величества в Северной Америке. Ширли, узнавший по неофициальным каналам более чем за два месяца до этого, что его сместят, принял это спокойно и отправился в Нью-Йорк, чтобы дождаться нового главнокомандующего. Аберкромби, со своей стороны, был намерен делать как можно меньше. Будучи полноватым человеком и равнодушным офицером, он не хотел предпринимать ничего, за что его могли бы впоследствии упрекнуть; поэтому он довольствовался тем, что оценивал ситуацию. То, что он увидел, заставило его задуматься^[173].

К этому моменту кампании шли полным ходом. Провинциальные силы, состоящие из почти семи тысяч человек из Новой Англии и Нью-Йорка, собирались в фортах Эдвард и Уильям Генри, готовясь к движению против форта Карильон (в Тикондероге) и форта Сент-Фридрих (в Краун-Пойнте). Как и практически все другие регулярные офицеры, Аберкромби не одобрял использование плохо обученных и несовершенно дисциплинированных провинциалов в качестве боевых войск, но, похоже, это была единственная кампания, которая действительно состоится до окончания сезона кампаний — если, конечно, Лаудун не решит отправить новые войска, которые он вез из Англии, для усиления истощенных полков Освего и нападения на форт Фронтенак. Не зная предпочтений его светлости, Аберкромби не мог решить, что делать с регулярными войсками, которыми он

теперь командовал в районе Олбани. Всего их было около трех тысяч, включая четыре недоукомплектованных полка, несколько отдельных пехотных рот, артиллеристов и несколько инженеров. Не придумав ничего лучше, он расставил их в качестве охранников вдоль линии снабжения между Олбани и фортом Эдвард и стал ждать, когда прибудет Лаудун и решит за него его проблемы. Но Лаудун не торопился с прибытием^[174].

В конце концов, терзаемый сомнениями, стоит ли позволять стае полудисциплинированных провинциалов предпринимать то, что, скорее всего, станет единственной экспедицией года, пока войска Его Величества стоят на страже свиных бочек и бэто Олбани, Аберкромби обратился за советом к генерал-майору Уинслоу. Что произойдет, если Аберкромби прикажет регулярным войскам отправиться к озеру Джордж, чтобы присоединиться к кампании против Краун-Пойнта? Поскольку Уинслоу служил в регулярном полку во время войны короля Георга и все еще числился капитаном в британской армии, его личные альтернативы сводились к двум: он мог подчиниться приказам Аберкромби или подвергнуть себя аресту и суду за неповиновение. Поэтому он заверил Аберкромби, что лично с радостью выполнит любой полученный приказ, но предупредил его, что большинство провинциальных полевых офицеров скорее сложат свои полномочия, чем будут выполнять приказы регулярных офицеров, намного младших их по званию. Еще более зловещим было предсказание Уинслоу о том, что простые солдаты экспедиции массово дезертируют, прежде чем подчинятся плетям и петлям регулярной дисциплины^[175].

Аберкромби счел такой ответ весьма тревожным и созвал своих старших офицеров на военный совет, чтобы посоветоваться, как поступить, — они настоятельно рекомендовали ему не настаивать на этом, — а Уинслоу пообещал обсудить этот вопрос со своими офицерами на озере Джордж. Там вопрос и завис, провинциалы начали «грандиозные дебаты» на трехдневном военном совете, а Аберкромби корчился в нерешительности, когда 22 июля H.M.S. Nightingale бросил якорь у Сэнди-Хук. Рано утром следующего дня генерал-лейтенант Джон Кэмпбелл, граф Лаудун — пятидесятилетний, «невысокий, крепкий и… пригодный для действий» — сошел с лоцманского судна на причал в Нью-Йорке. Проблемы Аберкромби были решены, проблемы Уинслоу и его офицеров только начинались; но первым, кто почувствовал на себе силу воли лорда Лаудуна, был Уильям Ширли^[176].

Лаудун привез с собой все атрибуты своего звания и должности. Для его поддержки было выделено еще шесть тысяч солдат, включая два полка (35-й футовый и 42-й футовый, «Черный дозор»), присланные из Британии. Новый, уникальный полк из четырех батальонов, 62-й футовый (или Королевский американский, вскоре переименованный в 60-й), должен был быть сформирован в колониях, в основном из немцев Пенсильвании. Поручения и инструкции Лаудуна предоставляли ему самые широкие гражданские и военные полномочия за всю историю британского имперского правления — полномочия почти вице-королевские, насколько это было возможно по конституции, — и он также имел поручение губернатора Виргинии. Его свита насчитывала не менее двадцати четырех человек, включая любовницу и ее горничную, семнадцать личных слуг и одного «чрезвычайного секретаря» — Томаса Поуналла^[177].

В течение всего двухмесячного перехода Лаудун и Пауналл обсуждали, как лучше вести американские дела, и Лаудун прибыл с убеждением, что первым делом необходимо уладить отношения со своим предшественником. Так он и поступил, вызвав Ширли 24 июля для консультаций о ходе кампаний. Их первая встреча была сдержанной и корректной, но в дальнейшем отношения между двумя мужчинами резко ухудшились. Практически с момента своего прибытия Лаудун услышал обвинения в неподобающем поведении от толпы врагов Ширли, которые собрались, чтобы приветствовать его в Нью-Йорке. В первые дни пребывания в Америке Лаудун услышал, в частности, обвинения в том, что Освего находится в опасном положении; что Ширли нарушил все мыслимые армейские процедуры при наборе, продвижении по службе и распределении контрактов на поставки; что он опустошил военный фонд путем несанкционированных и неучтенных трат; что его подрядчики были нерадивы в закупке припасов и расточительны в расходовании денег на них; что он позволил провинциальным офицерам экспедиции в Краун-Пойнт действовать так, как будто они были автономными силами, разрешив им набирать войска на условиях, которые фактически изолировали их от контроля главнокомандующего^[178].