Трудное время
Шрифт:
Щетинин с Рязановым прошлись по ярмарке и отправились в клуб. На дороге им попались дворяне; они шли вчетвером, обнявшись, в ногу и наигрывали марш на губах.
Впереди маршировал маленький толстенький помещик и размахивал планом полюбовного размежевания вместо сабли.
– Здравия желаем, ваше-ство-о!
– гаркнули дворяне, поравнявшись со Щетининым, и пошли дальше.
– Спасибо, ребята!
– крикнул высунувшийся из окна помещик.
– Рады стараться...
– По чарке на брата! Идите сюда!
– кричал он, махая рукою.
– Правое плечо вперед, - марш!
– скомандовал начальник, и отряд завернул в ворота.
По улице пронесся
Из окон выглядывали дамы и говорили, показывая на Щетинина с Рязановым: "вон они, коммунисты!"
Щетинин шел молча и рассеянно глядел по сторонам, рассеянно отвечая на поклоны. В клубе у подъезда стояли и лежали сельские власти: старшины, сотские 3, старосты и проч.; некоторые пристроились в тени, а шляпы их торчали на заборе.
Заседание мирового съезда еще не кончилось. В зале, посреди не, стоял большой стол, за которым сидели посредники с цепями на шее и с председателем во главе. Вокруг них толпились помещики, управляющие и поверенные; прочие дворяне бродили по зале и, по-видимому, скучали. Из буфета слышался бойкий разговор, смех и остроты.
– Да будет вам, - уговаривал один помещик посредников.
– Ну что в самом деле пристали! водку пора пить.
– Погодите, - с озабоченным видом отвечали посредники.
– Не мешайте!
– Позвольте мне, господа, прочесть вам, - громко заговорил один из посредников, обращаясь к съезду, - письмо, полученное мною на днях от землевладельца, господина Пичугина.
– Слушаем-с, - ответил председатель и сделал серьезное лицо.
Посредник начал читать: "Милостивый государь, Иван Андреевич, не имея чести быть лично с вами знаком, имею честь довести до сведения Вашего следующий анекдот. 1863 года, мая 12-го числа, крестьянин-собственник сельца Ждановки, Антон Тимофеев, приидя ко мне на барский двор в развращенном виде, с наглостию требовал от меня, чтобы я отдал ему его баб, угрожая мне в противном случае подать на меня жалобу мировому посреднику. И когда я выслал ему сказать через временно обязанную 4 женщину мою Арину Семенову, что по условию я могу пользоваться его бабами все лето, то он за это начал женщину мою всячески ругать, называя ее стерва и при том показывая ей язык. После этого что же, всякая скотина может безнаказанно наплевать мне в лицо! Конечно, они теперь вольные и могут все делать. Но я этого так не оставлю и буду просить высшие власти о защите меня от притеснения и своеволия мужиков. Нет, это много будет, если всем их пошлостям подражать. Им и без того отдано все, а мы лишены всего. Имею честь быть..." и проч.
– Господа!
– воскликнул один из стоявших у стола помещиков, - господа, кому угодно пари, что господин Пичугин этого, как его, собственника-то, собаками затравил?
– Ну, вот!
– Да не угодно ли на пари? Я его знаю. Вы не верьте тому, что он пишет. Это он все врет, все сам сочинил.
Начался спор. Собрание между тем, поручив посреднику исследовать дело на месте, перешло к рассмотрению проекта, представленного одною помещицею, желавшею переселить крестьян в безводную пустыню. Немец, поверенный этой барыни, развернул план и положил его на стол перед собранием. Посредники стали рассматривать план: пустыня и на плане оказалась безводною; но, несмотря на это, поверенный утверждал, что для самих же крестьян так будет лучше. Позвали крестьян. Они вошли, осторожно ступая по крашеному полу, поклонились и встряхнули
– Ну, что, батюшка, как у вас свободный труд процветает?
– спрашивал Щетинина один помещик, доедая бутерброд.
– Да ничего, - нехотя отвечал Щетинин.
– Ну, и славу богу, - улыбаясь, сказал помещик.
– Мужики ваши все ли в добром здоровье, собственнички-то, собственнички? А? То-то, чай, богу за вас молят? Теперь какие небось каменны палаты себе построили. Че-ево-с?
– Почем я знаю, - с неудовольствием сказал Щетинин.
– Да; или вы нынче уж в это не входите? Так-с. Нет, вот я, признаться, - немного погодя прибавил помещик, - все вот хожу да думаю, как бы мне своих на издельную повинность переманить; а там-то бы уж я их пробрал; я бы им показал кузькину мать, в чем она ходит, они бы у меня живо откупились. Да, главная вещь, нейдут, подлецы, ни туда ни сюда.
– Как поживаете?
– говорил Щетинин, раскланиваясь с другим, только что вышедшим из буфета помещиком.
– Вот как видите, - отвечал тот.
– Закусываем. Как же нам еще поживать? Ха, ха, ха! Вот с Иван Павлычем уж по третьей прошлись. Да, черт, их не дождешься, - говорил он, указывая на посредников.
– Господа, что же это такое наконец? Скоро ли вы опростаетесь? В буфете всю водку выпили, уж за херес принялись.
– Да велите накрывать, - заговорили другие.
– Стол нужен.
– Господа, тащите их от стола!
– Эй, человек, подай, братец, ведро воды, мы их водой разольем. Одно средство.
– Ха, ха, ха!
– Нет, серьезно, господа. Ну, что это за гадость! Все есть хотят. Кого вы хотите удивить?
– Что тут еще разговаривать с ними! Господа, вставайте! Заседание кончилось. Дела к черту! Гоните мужиков! Эй, вы, пошли вон!
Таким образом кончилось заседание. Посредники, с озабоченными и утомленными лицами, складывали дела, снимали цепи, потягивались и уходили в буфет.
– Александр Васильич, голубчик, давно ли вы здесь?
– говорил один из них, подходя к Щетинину.
– Позвольте вас поцеловать, душа моя. Et, madame votre epouse, comment ce porte't'elle? 5
– Благодарю вас. Мой товарищ, Яков Васильич Рязанов; мировой посредник нашего участка, Семен Семеныч, - познакомьтесь, - говорил Щетинин.
– Очень рад, очень рад, - говорил посредник, расшаркиваясь и пожимая руку Рязанову.
– Ах, позвольте, ваша фамилия мне знакома - Рязанов.
– Да. Теперь я помню. Мы с вашим батюшкой вместе служили.
– Что же вы с ним, всенощную или обедню служили?
– спросил Рязанов.
– То есть как?..
– Я не знаю, как. Должно быть, соборне. А то как же еще?
Посредник с недоумением смотрел на Рязанова.
– Да разве ваш батюшка не служил в гродненских гусарах?
– Нет; он больше в селах пресвитером служил.
– То есть...
– Попом-с.
– Да. Ну, так это не тот Рязанов, которого я знал, - конфузясь, говорил посредник.
– Я думаю, что не тот.
Стали стол накрывать. В ожидании обеда дворяне прохаживались по зале, закусывали и разговаривали.