В поисках баронессы
Шрифт:
Оставив помощницу внизу, отправилась в кабинет на втором этаже. Усевшись за стол, положила конверт перед собой. Может, все-таки спалить к гиенам?
Нет, что за ребячество! Встряхнула головой. Тем более, неловко выйдет, если это — не от Стэна. В конце концов, Стэн готовится к свадьбе. С чего бы ему вспоминать о ней, тем более — писать? Когда сам просил больше не донимать его. Смешно! Губы покривила горькая усмешка. Принимает желаемое за действительное.
Агнес развернула письмо. И едва сдержала возглас изумления.
Да,
«Здравствуй, дорогая Агнес!
Прости меня за треволнения, что тебе пришлось пережить в связи с последними событиями. Поверь, мне не хотелось тревожить тебя. И в последнюю очередь я преследовала цель доставить тебе хлопоты и проблемы.
Признаюсь: я действовала в сердцах, сгоряча. Возможно, я напрасно поступила так, как поступила. Но ничего уже не вернешь и не изменишь.
И, каким бы ни было мое раскаяние в собственной горячности и скоропалительном решении, принятом в порыве раздражения, все сложилось как нельзя лучше. Я ни о чем не жалею. Разве что о тех разрушениях, что учинила. Лишь сейчас я понимаю: мне давно следовало переменить свою жизнь. Переменить в корне!
Именно это я и сделала, приехав в столицу.
На самом деле я собиралась покинуть Манор навсегда: шутка ли, здесь я отныне преступница! Снисхождения от правосудия ждать не приходится. Так что моя судьба отныне — жить до конца дней своих под чужим именем. Не такая и высокая плата за то, чтобы жить так, как мне самой нравится. Тем более, что уезжать навсегда на чужбину мне не придется.
Я даже рада теперь, что так вовремя узнала о тревожных известиях с границ. Если бы не это — я умчалась бы прочь, так и не повидавшись с тобой.
Признаться, меня в первый момент испугала перспектива остаться в Маноре. А после я решила, что Ковентри — отличное место, чтобы скрыться. Кто станет меня здесь искать? А даже если и станет — так это все равно, что искать иголку в стоге сена! Да и на самом деле меня пугала мысль навсегда остаться в чужой стране. Я ведь даже по Манору почти не ездила! Не знаю ни мира, ни жизни.
Но я отвлеклась.
Теперь у меня есть дом! Свой дом, представляешь? В котором я одна — хозяйка. Правда, в нем пока еще идет ремонт. Но я думаю, в скором времени сумею поселиться там. В конце концов, не обязательно ведь ремонтировать все целиком! Со временем можно будет решить этот вопрос.
В общем… кажется, я впервые за долгие годы по-настоящему счастлива.
Да, ты вправе осуждать меня. Я и сама себя порой осуждаю, когда осознаю, что натворила. Но я слишком запуталась. И не сумела бы решить эту проблему иначе.
Твоя помощница сказала, что ты отправилась в Гревилль. Мне так жаль, что тебе пришлось совершить эту поездку! Дорогая, я невероятно раскаиваюсь, что тебе пришлось бросить дела и сорваться в нашу глушь. Прости, если сможешь. Я привыкла так тщательно планировать любые свои
Увы! Об этом я даже не вспомнила. Решила, что расскажу обо всем при встрече.
Однако по дороге пришлось совершить крюк, так что в столицу я прибыла спустя несколько дней после твоего отбытия. Не подумала, что газеты окажутся быстрее!
Писать тебе туда не рискнула. Боюсь, как бы письмо, адресованное тебе, не попало в чужие руки.
Несмотря ни на что, надеюсь на скорую встречу. Фиона».
Да, вот так наворотить сумбурностей и оборвать резко письмо — в этом была вся Фиона. Правда — только лишь в одном этом. Агнес не узнавала подругу: случившееся не вязалось с обликом благоразумной респектабельной дамы, каковой она привыкла ее считать.
— Фиа, — прошептала Агнес, откидываясь на спинку кресла. — Чтоб тебя! Что ж ты такого наворотила?
Она беспомощно покачала головой.
То, что она только что узнала, не укладывалось в голове. Фиона — ее подруга, которую она знала с раннего отрочества — спалила к горным гиенам родовое поместье и удрала от мужа. Ограбив хранилище и стащив часть фамильных драгоценностей! И копии редких изданий, — напомнила она себе.
На фоне обвинений в шпионаже и убийстве видных вельмож поджог Гревилля как-то блек. Страшно подумать, что ждет Фиону, попадись она правосудию.
Агнес вспомнила, как после угрозы отдать ее в руки палача раздумывала: что вероятнее ждет ее — ссылка в рудники или смертная казнь? Раздумывала еще и о том, чтобы подать прошение — сослать-таки ее в рудники. И сомневалась. Подай прошение — и дознаватели с судьями точно решат, что это — неспроста! Что она преследует какую-то цель.
Теперь такая судьба грозила подруге.
— Ронан, — прошипела молодая женщина, выпрямляясь. — Что ты исхитрился вытворить, чтоб довести ее до такого?!
Агнес сжала виски пальцами. Фиона — поджигательница и воровка. Не исключено, что шпионка. Уму непостижимо! Зато теперь понятно, почему из поместья в день пожара убрались не только все слуги, но и все мышки и птички. Последняя мысль вызвала истерический смешок. Фиона, должно быть, была в ярости, раз решила все спалить. Да что там в ярости! Агнес случалось видеть подругу в ярости. И сейчас… это было нечто куда большее, чем ярость.
Что это — Фиа узнала об изменах мужа? Неужто это могло произвести на нее такое впечатление?
Хотя нет. Главное теперь не это. Разбираться в причинах ее поступка поздно. Потому что королевское правосудие не станет в них разбираться, если Фиа попадет в его руки. Что же теперь делать?
Святой Иероним, что теперь делать?!
Фиа написала, что теперь у нее другое имя. И под ним она намеревается жить остаток жизни. И имя это, должно быть, Рэй Вудвилл. Никому не известный молодой господин, что приходил в ее лавку.