Винный склад
Шрифт:
— Міръ принадлеждтъ тому, кто больше другихъ знаетъ, не правда ли, донъ-Фернандо? Есди богатые сильны и топчутъ насъ ногами и длаютъ то, что хотятъ, то происходитъ это не потому, что деньги въ ихъ рукахъ, а потому, что они имютъ больше знаній, чмъ мы… Эти несчастные смются надо мной, когда я имъ совтую учиться, и говорять, что здсь въ Херес богачи еще большіе невжды, чмъ поденщики. Но это не въ счетъ… Эти богачи, которые живуть тутъ у насъ — болваны. А надь ними громоздятся другіе, настоящіе богачи, т, которые обладаютъ знаніемъ, которые устанавливають законы на весь міръ и поддерживають все это теперешнее неустройство общества, благодаря чему немногіе владють всмъ, а значительное большинство людей не иметъ ничего. Еслибъ рабочій зналъ все то, что они знадютъ, онъ бы не давалъ себя имъ въ обманъ, онъ
Сальватьерра изумлялся горячей вр этого юноши, считавшаго себя обладателемъ цлебнаго лкарства для уничтоженія всхъ золъ, претерпваемыхъ безконечной ордой нуждающихся. Учиться, обладать знаніемъ!.. Эксплуататоры насчитываются тысячами, а эксплуатируемые тысячами милліоновъ… Еслибъ люди не жили бы въ слпот и невжеств, какъ могъ бы существовать подобный абсурдъ…
Maestrico продолжалъ излагать свои убжденія съ страстной врой, свтившейся въ его искреннихъ глазахъ.
— Ахъ, если бы бдные знали то, что знаютъ богатые!.. Эти богатые такъ сильны и всмъ управляютъ, потому что знаніе къ ихъ услугамъ. Вс открытія и изобртенія науки попадають въ руки къ нимъ, принадлежатъ имъ, а бднякамъ внизу едва достаются какіе-нибудь подонки. Если же кто-нибудь, выйдя изъ массы нуждающихся, поднимается надъ ней, благодаря уму и способностямъ, — вмсто того, чтобы хранить врность своимъ по происхожденію, служитъ опорой братъямъ, онъ переходить въ станъ къ врагамъ, поворачивается спиной къ ста поколніямъ своихъ предковъ, угнетенныхъ несправедливостью, и продаетъ себя и свои дарованія палачамъ, лишь вымаливая себ мстечко среди нихъ. Невжество — самое худшее рабство, самое страшное мученіе бдныхъ! Но просвщеніе индивидуальное, обученіе отдльныхъ лицъ совершенно безполезно: оно служитъ только для того, чтобы создать роты дезертировъ, перебжчиковъ, которые спшать стать въ ряды непріятеля! Необходимо, чтобы вс обучались, чтобы вся большая масса поняла бы наконецъ свое могущество.
— Вс, вс, понимаете вы меня, донъ-Фернандо? Вс сразу, съ возгласомъ: «Мы не желаемъ больше обмана, мы не хотимъ больше служить вамъ, чтобы теперешнее неустройство продолжалось еще долго».
Донъ-Фернандо высказывалъ свое одобреніе утвердительными кивками головы, ему нравилась эта мечта невинности. Измнить весь строй міра безъ кровопролитія, съ помощью волшебнаго жезла ученія и знанія, безъ всхъ этихъ насилій, внушавшихъ отвращеніе нжной его душ, и которыя всегда кончаются лишь пораженіемъ несчастныхъ и жестокимъ возмездіемъ власть имущихъ; что за прекрасная мечта!.. Но кто же окажется въ силахъ разбудитъ всю массу бдняковъ, внушитъ имъ одновременно страстную вру этого бднаго юноши, идущаго ощупью, съ глазами, устремленными на свтлую звзду, которую одинъ онъ видить!..
Нсколько идейныхъ рабочихъ, и въ числ ихъ нкоторые старые товаршци Сальватьерра, подошли къ нему. Одиннъ изъ нихъ, Хуанонъ, сказалъ:
— Многое измнилось, Фернандо. Мы отступили назадъ, и богатые стали сильне прежняго!
И онъ началъ разсказывать о режим террора, принуждающаго къ молчанію все крестьянство. При малйшей жалоб батраковъ сейчасъ же начинаются крики, что воскресаетъ черная рука.
— Что это за «черная рука!» — гнвно воскликнулъ Хуанонъ. — Онъ претерплъ гоненіе и судъ, потому что его обвинили въ томъ, что онъ членъ этого общества, а онъ не иметъ ни малйшаго понятія о немъ. Цлые мсяцы провелъ онъ въ тюрьм съ другими несчастными. Ночью его выводили изъ тюрьмы для допроса, сопровождаемаго истязаніями въ темномъ одиночеств полей. Еще теперь у него на тл немало рубцовъ отъ тогдашнихъ ударовъ и тогдашняго жестокаго избіенія. Но хотя бы его убили, онъ не былъ бы въ состояніи отвтить по желанію своихъ палачей. Онъ зналъ объ обществахъ и союзахъ для самозащиты поденщиковъ и для сопротивленія угнетенію господъ; онъ состоялъ ихъ членомъ; но о черной рук, о террористическомъ обществ съ кинжалами и дикой местью, онъ не слышалъ ни одного слова. А въ доказательство существованія такого обшества могло быть приведено только одно единственное убійство. И вотъ изъ-за него казнили нсколькихъ рабочихъ и сотни изъ нихъ гноили, какъ и его, по тюрьмамъ, заставляя ихъ переноситъ мученія, вслдствіе которыхъ нкоторые лишились даже жизни.
Хуанонъ замолкъ, и вс кругомъ него погрузились въ невеселое раздумье. Въ глубин комнаты женщины, сидя на полу, съ юбками округленными, какъ шапки большихъ грибовъ, разсказывали сказки или же передавали
Надъ смутнымъ гуломъ разговоровъ поднималось тихое пніе. Это пли цыгане, продолжавшіе наслаждаться необычайнымъ своимъ ужиномъ. Тетка Алкапаррона достала изъ-подъ большого своего платка бутылку вина, чтобы отпраздновать свою удачу въ город. Дтямъ досталась небольшая доля его, но веселье овладло ими… Устремивъ глаза на мать, которою онъ сильно восхищался, Алкапарронъ плъ подъ аккомпаниментъ тихаго хлопанья въ ладоши всей его семьи. Онъ ррервалъ свое пніе, чтобы высказать матери то, что ему только что пришло на умъ:
— Мама, какъ несчастны мы, цыгане! Они, испанцы, изображаютъ собою все; и королей, и губернаторовъ, и судей, и генераловъ; а мы, цыгане, мы — ничто.
— Молчи, сынокъ, зато никто изъ насъ, цыганъ, не былъ ни тюремщикомъ, ни палачомъ!.. Продолжай псни, спой еще что-нибудь.
И пніе, и хлопанье въ ладоши началось вновь. Одинъ поденщикъ предложилъ стаканъ водки Хуанону, но онъ отказался.
— Это-то и губитъ насъ, — сказалъ онъ поучительнымъ тономъ. — Проклятое питье!
И Хуанонъ сталъ предаватъ анаем пьянство. Эта несчастные люди забываютъ обо всемъ, лишь только они напьются. Если они когда-нибудь возстанутъ, то, чтобы ихъ побдить, богачамъ придется лишь открыть для нихъ безплатно свои винныя лавки.
Многіе изъ присутствовавщихъ протестовали противъ словъ Хуанона. Что же длатъ бдняку, какъ не пить, чтобы забыть свою нужду и горе? И прервавъ молчаніе, многіе заговорили сразу, высказывая свой гнвъ и недовольство. Кормятъ ихъ съ каждымъ днемъ все хуже: богатые злоупотребляютъ своей силой и тмъ страхомъ, который они сумли внушитъ бднякамъ и укрпить въ нихъ.
Только въ періодъ молотьбы имъ даютъ гороховую похлебку, во все же остальное время рода они получаютъ хлбъ, одинъ лишь хлбъ, и тотъ во многихъ мстахъ въ обрзъ.
Старикъ Сарандилья вмшался въ разговоръ. По его мннію хозяева могли бы все устроить къ лучшему, еслибъ они хотъ нсколько сочувствовали, бднымъ и выказали бы милосердіе, побольше милосердія.
Сальватьерра, безстрастно слушавшій рчи поденщиковъ, теперь взволновался и прервалъ свое молчаніе, услыхавъ слова старика, Милосердія! Для чего? Чтобы удержать бдняковъ въ ихъ рабств, въ надежд на т крохи, которыя имъ бросаютъ и которыя на нсколько мгновеній утоляютъ ихъ голодъ и способствуютъ продленію ихъ порабощенія. Милосердіе нимало не способствуетъ тому, чтобы сдлать человка боле достойнымъ. Оно царитъ уже девятнадцать вковъ; поэты воспваютъ его, считая его божественнымъ дыханіемъ, счастливые провозглашаютъ его одной изъ величайшихъ человческихъ добродтелей, а міръ остается все тмъ же міромъ неравенства и несправедливости. Нтъ, эта добродтель одна изъ самыхъ ничтожныхъ и безсильныхъ. Она обращала къ рабамъ слова, исполненныя любви, но не ломала ихъ цпи; предлагала кусокъ хлба современному невольнику, но не позволяла себ бросить ни малйшаго упрека противъ того общественнаго строя, который присуждалъ этого невольника къ голоданію на весь остатокъ его жизни. Милосердіе, поддерживающее нуждающагося лишь одно мгновеніе, чтобы онъ нсколько окрпъ, является столь же добродтельнымъ, какъ и та крестьянка, которая кормитъ куръ на своемъ птячьемъ двор и заботится о нихъ до той минуты, когда она ихъ завклетъ, чтобы състь.
Эта тусклая добродтель ничего не сдлала, чтобы завоевать людямъ свободу. Только протестъ разорвалъ цпи древняго раба, и онъ же сломитъ оковы современнаго пролетарія. Одна лишь соціальная справедливость можеть спастаи людей.
— Все это прекрасно, донъ-Фернандо, — сказалъ старикъ Сарандилья. — Но бдные нуждаются въ одномъ, въ надл землей, чтобы жить, а земля — собственностъ хозяевъ.
Сальватьерра вспыльчиво отвтилъ, что земля ничья соботвенностъ, она принадлежитъ тмъ, кто ее воздлываетъ.
— Земля ваша, она принадлежитъ всмъ крестьянамъ. Человкъ рождается съ правомъ на воздухъ, которымъ онъ дышить, на солнце, которое его гретъ, и долженъ требовать, чтобы ему дана была земля, которая даетъ ему питаніе. He надо намъ милосердія, дайте намъ справедливость, одну лишь справедливость, дайте каждому то, что ему принадлежитъ!
IV
Дв большія дворняжки, которыя сторожили ночью окружности башни въ Марчамало, и лежали свернувшись въ клубокъ, опирая на хвостъ свирпыя морды, подъ аркадами дома, гд были виноградныя давильни, перестали дремать.