Винный склад

Бласко Висенте Ибаньес

Высокородная донна Эльвира, ежемянутно выставлявшая на видъ знатность своего происхожденія, чувствовала живую боль въ сердц, когда вспомлнала объ этой исторіи. Но она скоро уснокаивалась, подумавъ о томъ, что частъ громаднаго ихъ состоянія пожертвована ею церквамъ и благотворительности.

Смерть дона-Пабло была для нея какъ бы освобожденіемъ. Старшій ея сынъ только что женился и будетъ директоромъ фирмы. Въ душ этоть ея сынъ — истый Санъ-Діонисіо, и такимъ образомъ, какъ ей казалось, изглаживается вполн его въ нкоторомъ род позорное происхожденіе отъ Дюпоновъ; а небо отнын будетъ еще сильне покровительствовать торговой фирм. Изъ числа всхъ близкихъ и друзей старика донъ-Пабло сеньоръ

Ферминъ искренне и больше всхъ оплакивалъ его смертъ. Онъ не забылъ, что тоть былъ его покровителемъ. Сколько добра онъ сдлалъ ему! Благодаря донъ-Пабло и сынъ Фермина сталъ кабальеро. Увидавъ понятливостъ и умъ мальчика, поступившаго въ контору въ качеств разсылънаго на побгушкахъ, донъ-Пабло протянулъ ему руку помощи. Мальчикъ учился у Сальватьерра. Посл своей эмиграціи въ Лондонъ, революціонеръ, вернувшійся въ Испанію съ жаждой солнца и деревенскаго спокойствія, отправился жить въ Марчамалу, въ домъ стараго своего друга. Прізжая въ свой виноградникъ, милліонеръ встрчался здсь иногда съ революціонеромъ, гостившимъ безъ его разршенія въ его имніи. Сеньоръ Ферминъ думалъ, что, когда дло идетъ о столь заслуженномъ человк, совершенно излишне спрашивать позволенія хозяина. Съ своей стороны и Дюпонъ отиосился съ уваженіемъ къ честному и милому характеру агитатора, а также и эгоизмъ торговаго человка совтовалъ ему выказывать благорасположеніе донъ-Фернандо.

Сеньоръ Ферминъ не зналъ, случилось ли это по оовту дона-Фернандо, или же по собственной его иниціатив, но врно лишь то, что хозяинъ ршилъ послать Ферминильо, который отлично преуспвалъ въ занятіяхъ, для изученія англійскаго языка за счеть фирмы въ Лондонъ, здсь юноша и пробылъ долгое время въ отдленіи бодеги въ Коллинсъ-Стрит.

Находясь въ Лондон, Ферминильо въ письмахъ оттуда сообщалъ, что доволенъ своею жизнью. Но старикъ Ферминъ сильно скучалъ въ одиночеств. Его покровителъ умеръ, Сальватьерра скитался гд-то далеко, а кумъ Фермина, Пако, умеръ оть простудной болзни. Сынъ его, Рафаэль, въ то время восемнадцатилтній юноша, прекрасный работникъ, явился въ виноградникъ, чтобы сообщить, извстіе о смерти отца крестному.

— Что же ты намренъ теперь длать, паренекъ? — спросилъ старикъ крестшника.

Юноша улыбнулся, услыхавъ, что сеньоръ Ферминъ ведеть рчь о помщеніи его работникомъ въ какой-нибудь виноградникъ. Онъ не желаетъ обрабатывать землю. Онъ ее ненавидитъ. Ему нравятся лошади, ружья. Онъ можетъ объздить какого угодно коня, а стрляя попадетъ въ какую угодно цль — соперниковъ въ этомъ отношеніи у него нть. Онъ жаждетъ приключеній и потому займется контрабандой.

— Словомъ, крестный, съ такими данными, какія имются у меня, нельзя умереть съ голоду.

И Рафаэль не умеръ съ голоду. Старикъ Ферминъ восхищался имъ, когда тотъ прізжалъ въ Марчамалу, верхомъ на сильномъ, рыжемъ кон, одтый точно богатый сельскій помщикъ, и всегда съ ружьемъ, прикрпленнымъ къ сдлу. Старый контрабандистъ былъ наверху блаженства, слушая разсказы о подвигахъ Рафаэля.

Рафаэль занимался не только ввозомъ табака, но и контрабандой шелковой матеріи и роскошныхъ китайскихъ шарфовъ и платковъ. Передъ умленнымъ крестнымъ и его дочерью Маріей, устремлявшей на него свои огненные глаза, юноша вынималъ пригоршнями изъ кармановъ золотыя монеты, словно это были мдные пятаки, и кончалъ тмъ, что вытаскивалъ изъ своихъ сумокъ какой-нибудь необычайно изящный шарфъ, или же кружева, и дарилъ ихъ дочери приказчика.

Двое молодыхъ людей обмнивались долгими и страстными взглядами, но разговаривая, чувствовали большую робостъ, какъ будто они не знали другъ друга съ дтства и не играли вмст, когда сеньоръ Пако по вечерамъ являлся въ виноградникъ, посщая стараго своего товарища.

Крестный лукаво улыбался,

видя смущеніе двухъ молодыхъ людей.

— Кажется, вы какъ будто впервые видите другъ друга. Говори съ Маріей безъ всякаго стсненія, такъ какъ я знаю, что ты желаешь быть нчто большимъ для меня, чмъ моимъ крестникомъ… Жаль, что ты выбралъ себ такую профессію.

И старикъ совтовалъ ему откладыватъ деньги, разъ судьба ему благопріятствуетъ. Откладывать!.. Рафаэль смялся надъ этой мыслью. Ему хотлось широко жить и наслаждаться, и онъ кидалъ деньги во вс стороны въ попойкахъ и пиршествахъ. Когда же, среди бурной его жизни, у него мелькало сомнніе относительно будущаго, онъ видлъ, закрывъ глаза, граціозную улыбку Маріи де ла Лусь, слышалъ ея голосъ, говорившій ему всегда одно и то же, когда онъ появлялся въ виноградник:

— Рафаэль, мн разсказываютъ о теб многое, и все дурное. Но ты хорошій! Вдь правда, ты перемнишься?

И Рафаель клялся самому себ, что онъ перемнится, чтобы Марія не глядла на него такими грустными глазами, когда она еще издали видла, какъ онъ детъ по пыльной дорог.

Однажды ночъю собаки въ Марчамал страшно принялись лаять. Дло было близко къ разсвту, и старый приказчикъ, схвативъ ружье, открылъ окно. На площадк виднлся державшійся за шею коня всадникъ, а конь тяжело дышалъ, и ноги его дрожали, точно онъ сейчасъ свалится.

— Откройте, крестный, — сказалъ всадникъ слабымъ голосомъ. — Это я, Рафаэль, я раненъ. Мн кажется, что меня прострлили насквозь.

Сеньоръ Ферминъ довелъ его въ домъ, и Марія, выглянувъ изъзза ситцеваго занавса своей комнаты, испустила громкій крикъ. Забывъ всякій стыдъ, двушка выбжала въ одной рубашк, чтобы помочь отцу, который уже терялъ силы, поддерживая юношу, блднаго какъ смерть. Одежда на немъ была пропитана запекшейся кровью, а свжая продолжала капать изъ-подъ его плаща на полъ. Рафаэлъ, свалившись на кровать, разсказалъ въ отрывочныхъ словахъ старику, какъ все случилось съ нимъ, и затмъ упалъ въ обморокъ.

Онъ повстрчался ночью въ горахъ съ таможенной стражей, и кого-то ранилъ, чтобы прорваться сквозь отрядъ, но также и ему была послана вслдъ пуля, засвшая у него въ плеч. Теперь онъ желаеть скрытъся, чтобы не быть арестованнымъъ, а для этото нтъ лучшаго убжища, какъ Марчамала въ то время года, когда нть работъ и виноградари отсутствуютъ. Къ тому же, если ему судьба умереть, онъ желаетъ умереть среди тхъ, которые ему дороже всхъ на свт. И говоря это, глаза его широко раскрылись, онъ старался высказать ими ласку дочери надсмотрщика.

— Рафае, Рафаэ, — всхлипывала Марія, наклоняясь надъ раненымъ.

И забывъ свойственную ей сдержанность и стыдливость, она едва не бросилась цловать его въ присутствіи отца.

Загнанная лошадь околла на слдующее же утро, а хозяинъ ея остался живъ, пролежавъ недлю между жизнью и смертью. Сеньоръ Ферминъ привезъ изъ Хереса доктора, большого пріятеля Сальватьерры, a Марія не отходила отъ постели Рафаэля. Наконецъ, опасность миновала, и рана стала быстро заживать.

По вечерамъ, когда Рафаэлъ уже всталъ съ постели, сеньоръ Ферминъ брадъ гитару и звалъ пть Марію, чтобы развеселить больного.

Двушка пла, улыбаясь глазами Рафаэлю, который слушалъ ее въ экстаз, такъ какъ голосъ Маріи былъ дйствительно прелестный и слава о немъ прогремла уже на всю округу. На Страстной недл, когда она пла въ процессіи, отовсюду собирались, чтобы послушать ея пніе. И двое мужчинъ, слушавшихъ ее теперь въ виноградник, ея отецъ и Рафаель, были глубоко взволнованы дивнымъ ея пніемъ. Сеньоръ Ферминъ, вн себя отъ восторга, бросалъ свою шапку къ ея ногамъ и восклицалъ:

— Да здравстауетъ моя двочка! Да здравствуетъ ея золотое горлышко! Да здравствуетъ родившая ее мать, а также и ея отецъ!