Янки при дворе короля Артура

Твен Марк

— Вы должны исполнить все, что вамъ прикажетъ этотъ господинъ. Это Патронъ.

Это было, конечно, самое убдительное слово; это было видно по лицамъ этихъ людей. Королевская стража выстроилась и вышла за королевою за дверь съ зажженными факелами; вскор не слышался подъ темными сводами отзвукъ ихъ равномрныхъ шаговъ. Я снялъ заключеннаго съ его рамы, уложилъ его въ постель, перевязалъ его раны и далъ ему выпить вина для подкрпленія силъ. Женщина подошла ближе и смотрла на это съ любопытствомъ, съ любовью, но вмст съ тмъ и крайне застнчиво, точно какъ человкъ, боящійся новаго повторенія; она попробовала было приложить руку ко лбу мужа, но тотчасъ отскочила

назадъ, когда я совершенно безсознательно повернулся къ ней. Положительно было жаль на нее смотрть.

— Послушайте, — сказалъ я ей, — приласкайте его, подойдите къ нему, не обращайте на меня вниманія.

Они посмотрла на меня и въ ея глазахъ выражалась благодарность, какъ въ глазахъ животнаго, когда вы его накормите или приласкаете и оно это понимаетъ. Она положила ребенка, подошла къ мужу, наклонилась къ нему, провела рукою по его волосамъ, а изъ ея глазъ струились слезы. Мужъ нсколько ожилъ и бросилъ на жену ласкающій взоръ — все, что онъ могъ пока сдлать. Теперь я нашелъ, что было время выслать всхъ и остаться мн одному съ этой семьей, что я, конечно, и сдлалъ; когда вс ушли, я сказалъ:

— Теперь, мой другъ, разскажите мн другую сторону вашего дла, я знаю только одну.

Но этотъ человкъ покачалъ головою въ знакъ отказа. Но женщина взглянула на меня радостнымъ взоромъ — такъ мн показалось, по крайней мр, и я продолжалъ:

— Вы знаете меня?

— Да; въ королевств Артура вс васъ знаютъ.

— Если моя репутація дошла до васъ, то вы не должны опасаться говорить при мн.

Но тутъ вмшалась женщина.

— Ахъ, добрый сэръ, уговорите его; вы можете это сдлать. Ахъ, онъ такъ страдаетъ и все это ради меня, ради меня! И какъ мн это вынести? Я предпочла бы лучше видть его смерть, тихую спокойную смерть. О, мой Гуго, я не могу этого вынести.

И она стала ползать у меня въ ногахъ и умолять. Умолять, о чемъ? О смерти мужа? Я никакъ не могъ разобраться въ этой путаниц. Но Гуго прервалъ ее:

— Довольно! Ты сама не знаешь, чего просишь. Разв можно желать тому, кого любишь, покойной смерти? Я, право, думалъ, что ты знаешь меня лучше.

— Хорошо;- сказалъ я, — я никакъ не могу этого понять. Это просто загадка. Теперь…

— Ахъ, дорогой лордъ, не правда-ли, вы уговорите его? Подумайте, какъ мн больно смотрть на его мученія! Охъ, а онъ не хочетъ говорить! между тмъ, какъ все спасеніе заключается въ благословенной тихой смерти.

— Но что вы говорите такое? Онъ выйдетъ отсюда свободнымъ и здоровымъ человкомъ… ему вовсе и не нужно умирать.

Блдное лицо страдальца прояснилось, а женщина бросилась ко мн, удивленная такою неожиданною радостью, и воскликнула:

— О, онъ спасенъ! Да это слово короля, сказанное устами слуги короля Артура, а слово короля это золото!

— Хорошо; теперь вы убдились, что мн можно врить. Почему же вы раньше мн не врили?

— Кто сомнвался? Только не я и не она.

— Тогда почему вы мн не разсказали вашей исторіи?

— Вы не давали никакого общанія; въ противномъ случа все было бы иначе.

— Я вижу… вижу… но, однако, теперь я думаю, что ничего не вижу. Вы терпли пытку и не хотли признаться; это доказываетъ, что вамъ не въ чемъ было признаться.

— Мн, лордъ? Какъ это такъ? Я и убилъ оленя!

— Вы? Въ такомъ случа это крайне запутанное дло…

— Дорогой лордъ, я умоляла его на колняхъ, чтобы онъ признался, но…

— Вы просили? О, это становится все запутанне и запутанне. Но почему вы хотли, чтобы онъ это сдлалъ?

— Это могло бы дать ему скорую смерть и избавить его отъ мученій.

— Хорошо,

это весьма естественная причина. Но ему вовсе не нужно было скорой смерти.

— Ему? Онъ, конечно, этого желалъ.

— Но почему же онъ тогда не признался?

— Ахъ, милостивый сэръ, не могъ же я оставить жену безъ хлба и крова.

— О, золотое сердце, теперь я все понимаю! Неумолимый законъ отбираетъ имущество признавшагося преступника и пускаетъ по міру его вдову и сиротъ. Они могли бы замучить васъ до смерти, но безъ вашего признанія не имли бы права обобрать вашу жену и вашего ребенка. Вы постояли за нихъ, какъ настоящій мужчина; а вы, врная жена и справедливая женщина, вы готовы были купить ему избавленіе отъ мученій цною своего собственнаго голоданія и затмъ смерти; да, надъ этимъ стоитъ призадуматься, такъ какъ вашъ полъ ни передъ чмъ не остановится, когда вы намрены обречь себя на самопожертвованіе. Я зачислю васъ обоихъ въ мою колонію; вамъ тамъ будетъ хорошо; это такая колонія, гд я посредствомъ изслдованія и очищенія превращаю автоматовъ въ людей.

ГЛАВА XVIII.

Въ подземель королевы.

Я устроилъ все это такимъ образомъ и отослалъ заключеннаго домой. У меня было сильное желаніе предать пытк и исполнителя, но не потому, что онъ былъ оффиціальное лицо, добросовстно исполняющее свое дло, — нельзя порицать человка за хорошее исполненіе его обязанностей, — но потому, что мн желательно было отплатить ему за вольное обращеніе съ молодой женщиной и за другія причиненныя ей оскорбленія. Патеры разсказали мн объ этомъ и требовали, чтобы онъ былъ наказанъ. Это доказывало, что не вс патеры были обманщиками и эгоистами; но многіе, пожалуй, даже большинство изъ нихъ, въ особенности т, которые вращались въ сред простого народа, были искренни, чистосердечны, сочувствовали человческимъ тревогамъ и страданіямъ и старались ихъ облегчать. Плохіе патеры — такое зло, которому нельзя помочь, поэтому я рдко раздражался этимъ и посвящалъ этому не боле нсколькихъ минутъ за разъ; у меня не было въ привычк задумываться надъ такими вещами, которыхъ нельзя искоренить. Но я даже и не любилъ думать объ этомъ, такъ какъ это именно было такое дло, которое могло примирить народъ съ господствующею церковью.

Но хорошо, вернусь къ моему разсказу: я не могъ подвергнуть пытк палача, но между тмъ, все же не хотлъ оставить безъ вниманія жалобы патеровъ. Такъ или иначе, но этотъ человкъ долженъ быть наказанъ; я лишилъ его должности и сдлалъ его капельмейстеромъ, новая должность, какую я только могъ изобрсти. Онъ очень просилъ меня не опредлять его на эту должность, мотивируя тмъ, что онъ не можетъ играть — правдоподобное извиненіе, но слишкомъ тягучее; въ стран не было ни одного музыканта, который могъ бы играть.

На слдующее утро королева была очень обижена тмъ, когда узнала, что изъ ея рукъ ускользнула и жизнь Гуго и его имущество. Я сказалъ, что она должна нести этотъ крестъ; хотя, по закону, она и иметъ власть надъ его жизнью и его имуществомъ, но тутъ явились крайне ослабляющія вину обстоятельства и я простилъ его отъ имени короля Артура. Олень опустошалъ поля этого человка и послдній убилъ животное въ припадк гнва, а не ради прибыли; онъ стащилъ оленя въ королевскій лсъ, надясь, что такимъ образомъ, преступникъ не будетъ пойманъ. Какъ я ни объяснялъ ей, но не могъ ее убдить въ томъ, что убійство въ припадк гнва представляетъ смягчающее вину обстоятельство — все равно будетъ-ли убито животное или человкъ, мн пришлось оставить ее въ поко, а она надула губы.