Янки при дворе короля Артура

Твен Марк

Она остановилась ненадолго, измученная отъ усталости, но тотчасъ послышался ударъ ремнемъ, который выхватилъ кусокъ кожи съ ея обнаженнаго плеча. Я вздрогнулъ, точно кто ударилъ меня самого. Начальникъ остановилъ всю партію и соскочилъ съ лошади. Онъ кричалъ и бранился на эту несчастную, говоря, что она и такъ причиняетъ много безпорядка своею лнью; но теперь, онъ непремнно сведетъ съ нею счеты. Несчастная бросилась на колни, подняла къ нему руки и стала просить о пощад, умоляя его со слезами и съ громкими воплями. Онъ вырвалъ у нея ребенка и приказалъ рабамъ, скованнымъ съ нею съ задней и съ передней линіи, повергнуть ее на землю и держать, а самъ сталъ неистово хлестать ее ремнемъ; вся спина

несчастной была изсчена и представляла ужасный видъ. Одинъ изъ мужчинъ, державшій молодую женщину, отвернулся; онъ былъ не въ силахъ смотрть на это ужасное зрлище, но за такое проявленіе человколюбія его выбранили и наказали. А несчастная жертва жалобно стонала отъ боли.

Остальная же партія рабовъ смотрла на эту экзекуцію и обсуждала между собою, по собственному опыту, какъ дйствовалъ тотъ или другой взмахъ ремня. Эти люди слишкомъ огрубли отъ каждодневнаго соприкосновенія съ рабскою долею, иначе они нашли бы, что при вид такого зрлища можно было бы подумать о чемъ-либо другомъ, чмъ о пересудахъ. Слдствіемъ рабства было полное извращеніе самыхъ лучшихъ человческихъ чувствъ; но между тмъ, вс эти рабы были люди съ сердцемъ и при другихъ обстоятельствахъ не допустили бы такого обращенія съ лошадью, не только что съ человкомъ.

Мн было желательно прекратить эту ужасную сцену и освободить рабовъ, но я не могъ этого сдлать. Мн не слдовало слишкомъ много вмшиваться въ такія дла; этимъ я заслужилъ бы славу, что объзжаю страну и дйствую противъ ея законовъ и противъ правъ ея гражданъ. Если бы я прожилъ доле и мн удалось бы достигнуть извстной силы и могущества, то я нанесъ бы смертельный ударъ рабству, я уже ршился на это; но я положилъ устроить это такъ, что когда буду исполнителемъ этой реформы, то сдлаю это по приказанію народа.

Какъ разъ у дороги стояла кузница; въ это время пріхалъ одинъ сельскій собственникъ, купившій еще за нсколько миль отсюда ту самую молодую женщину, которую подвергли наказанію; кузнецъ долженъ былъ расковать ея кандалы; но тутъ произошелъ споръ между начальникомъ партіи рабовъ и сельскимъ собственникомъ, кому слдуетъ платить кузнецу. Лишь только молодую женщину освободили отъ оковъ, какъ она бросилась со слезами и съ рыданіями на грудь къ тому рабу, который отвернулся, когда ее били. Онъ прижалъ ее къ своей груди; осыпалъ поцлуями и ея лицо и лицо ребенка, обмылъ эти дорогія ему лица потоками слезъ. Я узналъ, что это были мужъ и жена. Пришлось силою оторвать ихъ другъ отъ друга; несчастная женщина рыдала и металась какъ безумная, пока не повернула въ сторону и не скрылась изъ виду. Теперь невольно является вопросъ: неужели этотъ несчастный отецъ и мужъ никогда не увидитъ ни жены, ни ребенка? Я никакъ не могъ смотрть на этого человка и поскоре ухалъ; но я знаю, что эта ужасная картина никогда не изгладится изъ моей памяти; даже теперь, лишь только я вспомню объ этомъ, какъ чувствую сильное біеніе сердца и тоску.

На ночь мы остановились въ деревенской гостинниц. На слдующее утро, когда я проснулся и взглянулъ на дорогу, то увидлъ дущаго по ней рыцаря, залитаго лучами солнца; я узналъ въ немъ одного изъ моихъ рыцарей — сэра Озана ле-Кюръ Гарди. Онъ стоялъ у меня на линіи джентльменовъ и его спеціальностью были шляпы. Онъ былъ одтъ въ стальную кольчугу и въ прекрасномъ вооруженіи того времени. Конечно, къ такому одянію ему слдовало бы надть на голову шлемъ, но у моего рыцаря вмсто шлема была надта блестящая, въ вид трубы, шляпа; этотъ рыцарь, конечно, представлялъ крайне оригинальное зрлище, какое когда-либо можно было встртить; это также служило къ изгнанію рыцарства, представленнаго въ смшномъ и глупомъ вид. Сдло сэра Озана было все увшано кожанными картонками для шляпъ; лишь только онъ встрчалъ какого-либо странствующаго рыцаря, какъ

вербовалъ его ко мн на службу, снабжалъ его шляпою и заставлялъ ее носить. Я одлся и пошелъ къ нему на встрчу узнать отъ него новости.

— Какъ идетъ промыселъ? — спросилъ я его.

— У меня осталось всего четыре, ихъ было всхъ шестнадцать, когда я выхалъ изъ Камелота.

— Вы, конечно, хорошо вели дла, сэръ Озана. Гд вы были въ послднемъ мст?

— Я ду изъ Валлей Голиндесъ; тамъ изсякла вода въ долин, а такого бдствія не было уже двсти лтъ…

— Такимъ образомъ, въ источник перестала течь вода! Тамъ опять, вроятно, кто-нибудь вымылся?

— Нтъ; только подозрваютъ, но врядъ-ли это такъ. Источникъ изсякъ, вотъ уже девять дней. Послали за тобой, сэръ Патронъ, чтобы ты испробовалъ надъ источникомъ твои чары; но такъ какъ ты не могъ пріхать, то послали за Мерлэномъ; онъ уже три дня тамъ и говоритъ, что заставитъ течь воду, хотя бы ему пришлось для этого разрыть весь земной шаръ и причинить гибель всмъ его царствамъ; вотъ все это время онъ усердно работаетъ и взываетъ ко всмъ обитателямъ преисподней, чтобы т поспшили придти къ нему на помощь, но нтъ даже и признака какой-либо влажности…

Завтракъ былъ готовъ; лишь только мы вышли изъ-за стола, какъ я показалъ сэру Озана нсколько словъ, написанныхъ на внутренней сторон его шляпы: «Химическій департаментъ, Лабораторный отдлъ, Отдленіе G Pxxp. Пришлите два первой величины, два № 3 и шесть № 4, со всми ихъ мельчайшими принадлежностями — и двухъ моихъ ученыхъ ассистентовъ»; и сказалъ:

— Теперь поспшите въ Камелотъ, позжайте какъ можно скоре, мой храбрый рыцарь; покажите мою записку Кларенсу; скажите, чтобы онъ доставилъ это какъ можно скоре въ Валлэй Голинессъ.

— Все исполню въ точности, сэръ Патронъ, — сказалъ рыцарь и ухалъ.

ГЛАВА XXII.

Цлительный источникъ.

Странники были человческія существа. Въ противномъ случа, они дйствовали бы совершенно иначе. Они совершили продолжительное и трудное путешествіе; но вдругъ, когда этотъ утомительный путь былъ оконченъ, они узнаютъ, что то, для чего они пришли — боле не существуетъ; конечно, они поступили не такъ, какъ поступили бы лошади, кошки, или какія-либо другія животныя — или повернули бы назадъ и пошли бы искать чего-нибудь лучшаго — первые же, какъ жаждали прежде видть этотъ источникъ, такъ теперь въ сорокъ разъ боле жаждали видть то мсто, гд былъ этотъ источникъ. Человческія существа бываютъ иногда непостижимы.

Наше путешествіе прошло совершенно благополучно; за два часа до захожденія солнца мы уже были на пограничной возвышенности Валлэй Голинессъ; намъ видны были какъ долина съ одного конца до другого, такъ и ея очертанія. Въ этой долин возвышались три массивныхъ зданія, которыя были совершенно отдлены одно отъ другого, а пространство между ними казалось совершенно пустыннымъ. Такой видъ всегда бываетъ крайне мраченъ, точно мстность погружена въ какую-то мертвую тишину. Но время отъ времени тутъ раздавался звукъ, нарушающій тишину; это былъ чудный заунывный и тихій звукъ колоколовъ, его доносилъ до насъ втеръ и такъ тихо, томно, что мы не знали, ощущаемъ-ли мы этотъ звукъ слухомъ или мыслями,

Мы достигли главнаго зданія Долины еще до наступленія темноты. Мужчины были отправлены въ мужское отдленіе, а женщины въ женское. Суеврное отчаяніе овладло каждымъ обитателемъ и это было видно по ихъ безцвтнымъ лицамъ. Эти люди вс въ черномъ, въ мягкихъ сандаліяхъ, съ вытянутыми лицами появлялись всюду, какъ призраки, проходили мимо и исчезали безшумно, какъ виднія тревожнаго сна или какъ привиднія.

Старый патеръ, увидвъ меня, очень обрадовался и даже прослезился, но тотчасъ же и выдалъ себя, сказавъ: