Янки при дворе короля Артура

Твен Марк

Это была единственная вещь, которую слдовало разршить на арен.

Такимъ образомъ, вс полагали, что должно было ршиться великое дло и они были правы, но только не то дло, о которомъ они думали. Тутъ дло шло о жизни странствующаго рыцарства. Я былъ борцомъ, это правда, но не борцомъ вроломнаго чернаго искусства, а борцомъ общаго здраваго смысла и разсудка. Я выступилъ на арену для того, чтобы или уничтожить странствующее рыцарство или пасть его жертвою.

Арена для нашего поединка была громадная, а за оградою не было ни одного свободнаго мста уже въ десять часовъ утра шестнадцатаго числа. Громадный остовъ мамонта былъ украшенъ флагами, роскошными коврами, знаменами, занималъ нсколько акровъ и предназначался для королей-данниковъ, ихъ свитъ и для британской аристократіи; палатка короля стояла на главномъ мст и тамъ все сіяло

золотомъ, яркими цвтами шелка и бархата; дйствительно, я ничего не видлъ подобнаго; это представляло чудное зрлище, съ которымъ могло поспорить разв восхожденіе солнца на верховьяхъ Миссисипи или сверное сіяніе. Огромный лагерь расположился на одномъ конц арены, пестрлъ палатками, украшенными флагами самихъ разнообразныхъ цвтовъ; у каждаго входа стоялъ караульный и на немъ вислъ блестящій щитъ для вызова, все это представляло опять великолпный видъ. Какъ видите, здсь присутствовалъ каждый рыцарь, имвшій хотя сколько-нибудь самолюбія; мои чувства относительно такого порядка вещей не составляли тайны, а въ этомъ-то и заключались шансы рыцарей. Если я останусь побдителемъ сэра Саграмора, то другіе будутъ имть право вызвать меня на бой и это можетъ продолжаться до тхъ поръ, пока я этого захочу.

Въ числ прочихъ палатокъ также были и мои дв палатки: одна лично для меня; а другая для моихъ слугъ. Въ назначенный часъ король подалъ знакъ и герольды въ своихъ тобарахъ выхали на арену и объявили о поединк, назвавъ имена сражающихся и причину ихъ ссоры. Затмъ наступила пауза; но вотъ раздался трубный звукъ, это было сигналомъ, что намъ слдовало выходить. Вся масса, казалось, притаила дыханіе и на всхъ лицахъ выражалось любопытство.

И вотъ, сэръ Саграморъ вышелъ изъ своей палатки, весь закованный въ желзо, статный и стройный, его громадное копье, прямо стоявшее въ своей рукоятк, которую рыцарь держалъ сильной рукою, его овальное лицо было покрыто сталью, а грудь латами, самъ же онъ былъ одтъ въ богатую рыцарскую одежду; его лошадь была покрыта роскошною попоною, ниспадавшею до земли. Все эта представляло великолпную картину. Когда онъ выхалъ на арену, то раздался громкій крикъ удивленія и восторга.

За нимъ появился и я. Но я не вызвалъ восклицаній. Съ минуту длилось краснорчивое молчаніе, затмъ раздался громкій взрывъ хохота, переливавшійся бурными волнами по этому человческому морю, но звукъ трубы прекратилъ этотъ хохотъ. Я былъ въ самомъ простомъ и удобномъ гимнастическомъ костюм тльнаго цвта, трико, натянутое отъ затылка до пять, съ голубыми шелковыми пуфами на бедрахъ и съ непокрытой головой. Моя лошадь не отличалась рослостью, но она была быстра, съ тонкими ногами, мускулиста и могла скакать какъ борзая собака. Она была очень красива, ея шерсть была гладка и блестяща, какъ шелкъ, на ней не было никакихъ украшеній, ничего кром уздечки и сдла.

Но вотъ рыцарь Саграморъ, въ вид желзной башни на лошади, попона которой напоминала постельное ватное одяло, тяжеловсно выхалъ на арену, выдлывая при этомъ граціозные пируэты, а я и моя лошадь легко и быстро приготовились ихъ встртить. Мы остановились; рыцарь поклонился, я ему отвтилъ; затмъ мы повернулись и похали рядомъ къ большой палатк, чтобы привтствовать королевскую чету и выразить ей нашу покорность.

Но королева воскликнула въ это время:

— Ахъ, сэръ Патронъ, вы хотите сражаться совершенію нагимъ, у васъ нтъ ни пики, ни меча, ни…

Но король остановилъ ее, сказавъ, что это вовсе не ея дло вмшиваться.

Опять раздался звукъ трубъ; каждый изъ насъ отправился на другой конецъ арены и мы стали въ позицію. Теперь выступилъ и старый Мерлинъ и накинулъ легкую ткань изъ самыхъ тонкихъ нитокъ на сэра Саграмора, которая должна была превратить его въ духъ Гамиста. Опять король подалъ знакъ; затрубили въ трубы; сэръ Саграморъ оставлялъ въ поко свою длинную пику, но въ слдующій же моментъ онъ понесся стремглавъ, такъ что его вуаль только разввалась позади него, тогда я свистнулъ и понесся, какъ стрла, ему на встрчу, длая видъ, что я только прислушиваюсь, но не вижу его. Оаздался цлый хоръ одобреній по адресу рыцаря и только одинъ голосъ возвышался надъ всми и послалъ мн слова поощренія:

— Продолжай такъ, ловкій Джимъ.

Это былъ голосъ Кларенса и его своеобразный языкъ. Когда остріе этой громадной пики было всего на разстояніи полутора ярда отъ моей груди, я быстро повернулъ лошадь въ сторону безъ усилій и пика рыцаря скользнула по воздуху. Раздались рукоплесканія

по моему адресу. Мы повернули, поправились на своихъ сдлахъ и опять встртились. Но рыцарь опять промахнулся и и опять мн апплодировали. Это повторялось нсколько разъ; взрывъ рукоплесканій по моему адресу наконецъ раздражилъ сэра Саграмора, такъ что тотъ вышелъ изъ себя, перемнилъ тактику и сталъ гоняться за мною по арен. Это была игра въ перегонку, и вс преимущества остались на моей сторон: я постоянно ускользалъ съ его пути; но разъ мн удалось ударить его по шлему, когда я былъ у него въ тылу. Наконецъ, я самъ принялся за преслдованіе и ему ни разу не удалось зайти ко мн съ тылу; онъ постоянно былъ впереди меня въ конц всхъ своихъ маневровъ. Такимъ образомъ, онъ отказался отъ этого и удалился къ другому концу арены. Онъ былъ раздраженъ до такой степени, что совершенно забылся, бросилъ мн въ лицо оскорбленіе и, конечно, получилъ обратно и отъ меня такое же оскорбленіе. Я вынулъ арканъ изъ подъ моего сдла и взялъ петлю въ правую руку. Но тутъ нужно было видть приближеніе этого рыцаря; его глаза налились кровью. Что касается меня, то я совершенно спокойно сидлъ на лошади и махалъ петлею аркана надъ моей головою. Когда разстояніе между мною и рыцаремъ было не боле сорока футъ, я опять взмахнулъ арканомъ по воздуху; затмъ я немного повернулъ въ сторону, остановилъ лошадь, опять взмахнулъ арканомъ по воздуху, рыцарь попалъ въ петлю и я его стащилъ съ сдла! Боже мой! Какая произошла сенсація!

Весьма понятно, что такой фокусъ былъ еще неизвстенъ въ той стран… Эти люди не видли еще ничего подобнаго; вс они встали съ своихъ мстъ и съ восторгомъ кричали:

— Еще, еще! (Encore, encore!)

Я положительно удивлялся откуда они взяли это слово, но теперь было не время заниматься филологіею, ибо какъ разъ началось низложеніе странствующаго рыцарства. Минуту спустя сэръ Саграморъ былъ освобожденъ отъ каната и отведенъ въ свою палатку. Я опять сталъ на свое мсто и началъ махать арканомъ надъ своею головою. Я былъ готовъ тотчасъ же пустить его въ ходъ, какъ только рыцари изберутъ кого-нибудь въ преемники сэру Саграмору, а это не должно было продолжаться слишкомъ долго, такъ какъ было много жаждущихъ кандидатовъ. Дйствительно, они скоро выбрали сэра Гервиса де-Ревеля.

Вотъ онъ выхалъ на арену, подобно горящему дому; я увернулся отъ него; онъ пронесся, какъ молнія; но мн все же удалось ему накинуть петлю и минуту спустя сдло было пусто.

Такъ мн удалось побороть еще третьяго и четвертаго и пятаго. Тогда дло показалось серьезнымъ и рыцари стали совщаться между собою. Они поршили отбросить всякій этикетъ въ сторону и послать противъ меня наиболе знатнаго изъ нихъ. Но я поступилъ точно такъ же съ сэромъ Ламоракъ де-Галисъ, а посл него точно также и съ сэромъ Галигадомъ. Теперь оставалось только одно: послать противъ меня величайшаго изъ великихъ, могущественнйшаго изъ могущественныхъ, самого сэра Лаунсело!

Это была для меня великая минута. Вотъ, что я долженъ былъ думать: тутъ присутствуетъ Артуръ, король Британіи; тутъ и Геневера и цлое племя всхъ этихъ провинціальныхъ королей и принцевъ; въ палаткахъ же лагеря присутствуютъ самые знаменитые рыцари многихъ странъ; а избранный сразиться со мною человкъ — самый знаменитый изъ всхъ рыцарей, король "Круглаго Стола", наиболе извстный боецъ во всемъ христіанств, рыцарь, на котораго были обращены взоры сорока тысячъ глазъ и передъ которымъ вс раболпствовали. Но тутъ въ моемъ ум промелькнулъ образъ моей чудной двушки изъ Вестъ Гардерорда и мн очень было желательно, чтобы она видла теперь меня. Въ то время, подобно бурному втру, выхалъ на арену Непобдимый. — Вс придворные поднялись съ своихъ мстъ и наклонили головы впередъ, чтобы имъ было удобне все видть. — Но вотъ петля промелькнула въ воздух и въ мгновеніе ока сэръ Лаунсело уже былъ стащенъ съ сдла. Раздались громкія рукоплесканія!

Я принялъ лавры, прикрпилъ ихъ къ моему сдлу и подумалъ: "Побда одержана вполн, никто не осмлится теперь выступить противъ меня — странствующее рыцарство окончило свое существованіе". Но теперь судите о моемъ удивленіи и объ удивленіи каждаго изъ зрителей, когда снова раздался звукъ трубы; это означало, что нашелся еще новый конкуррентъ, желающій выступить противъ меня! Тутъ была какая-то тайна, которой я никакъ не могъ понять. Но вотъ я замтилъ, что Мерлэнъ проскользнулъ мимо меня; тутъ же я замтилъ, что мой арканъ исчезъ. Старый нечистый на руку экспертъ укралъ его и скрылъ подъ своею длинною одеждою.