Житие сестер обители Тёсс
Шрифт:
После смерти отенбахской монахини на основе написанных ею «книжек» было составлено ее житие — «Книжица жизни и откровений сестры Элсбет фон Ойе» (ок. 1342). Неизвестный доминиканец, видимо лично знавший цюрихскую визионерку, разделил книгу на три части: (1) главы 1—20 (описание аскетических упражнений, вызванных ими страданий и передача кратких аудиций), (2) главы 21—31 (общие вероучительные наставления со сменой 1-го на 3-е лицо ед. ч.), (3) главы 32—36 (откровения святых и насельников неба). Вероятно, самим редактором корпусу были предпосланы введение и оглавление, а в часть I вставлена апологетическая глава 3. Анонимный редактор работал с выправленным Элсбет автографом. Он свел ее разрозненные записки в единое, квазибиографическое повествование, свободно перемещая и сводя вместе текстовые блоки.
И дабы всё полностью соответствовало истине Писания, но было доступней для разумения, одну часть пришлось выпустить, [другую] с великим тщанием упорядочить и некоторые ее слова изменить, но с тем же значением.
Редактор изменил частную речевую практику цюрихской
Составленная после кончины Элсбет фон Ойе анонимная «Книжица» ее жизни и откровений была обнаружена германистом В. Шнайдер-Ластином в 1994 году в Университетской библиотеке Вроцлава (см.: Schneider-Lastin 1995). Некогда она входила в рукописное издание, подготовленное (собранное и отредактированное) около 1450 года неоднократно упоминаемым выше хронистом доминиканского Ордена И. Майером. Издание включало в себя сестринские книги обителей Тёсс, Катариненталь и Отенбах, а также материалы монастыря Св. Михаила в Берне. Единственный сохранившийся список собрания Майера был составлен около 1460 года в нюрнбергской обители Св. Екатерины и там же разделен на два тома. Граница пролегла в середине сестринской книги монастыря Отенбах, отделив предисловие посмертной «Книжицы» Элсбет фон Ойе от ее основного корпуса. Предисловие оказалось в давно известной нюрнбергской рукописи N (Cod. Cent. V, 10а, fol. 140rb—141va), сам же корпус — в недавно обнаруженной вроцлавской рукописи 35 (Ms. IV F 194а, fol. 1ra—33vb). Во вроцлавскую рукопись также вошли благодатные жития Адельхайд Фрайбургской и Маргарет Штюлингер, следующие за «Книжицей» Элсбет. Таким образом, исходная цельность сестринской книги монастыря Отенбах была наконец восстановлена. Из последнего десятилетия XIV века до нас также дошла «Апология» Элсбет фон Ойе, где она названа «святой девой», представлена мученицей и небесной заступницей. Ряд позднейших документов, создававшихся вплоть до середины XVII и даже 1-й четверти XVIII века, возник на волне местного почитания отенбахской страдалицы.
2. «Распятая возлюбленная распятого Сына» [1082]
Образный мир «Откровений» Элсбет фон Ойе вызывает в памяти картину С. Дали «Осенний каннибализм». Взаимное поглощение монахиней-харизматиком Бога и Богом ее; циркуляция между обоими потоков крови и мозга [1083] . В этом жирном, кроваво-мозговом месиве (напоминающем будни городских скотобоен) мелькают подобные ограненным алмазам осколки концептуально-образного мира И. Экхарта: «глубочайшее основание Отца Моего» (Aut 15, 7—8), «потаенная сокровищница <...> троичности Божьей» (Aut. 105, 12—13), «сокровенная пустыня <...> божественного естества» (Aut 152, 6—7), «сияние образа в его отражении» (Aut 154, 1). Страдалица «весьма благоволила» к рейнскому Мастеру, хотя, как утверждает автор ее посмертного жития, никогда не встречала его (см.: ЕО 448).
1082
«Я хочу быть с тобой как с распятой возлюбленной Моего распятого Сына» (Aut. 135, 4—5). «Minnerin» (нем..) — «поклонница», «любительница», «любовница».
1083
В автографе Элсбет фон Ойе получил развитие давний, основанный на таинстве Евхаристии мотив взаимного поглощения Бога и человека. Ср.: «Не ты изменишь Меня в себе, как телесную пищу, но ты изменишься во Мне» (Augustinus. Confessiones. VII. Cap. 10. Punct. 16 // PL 32: 742). «Разжевываюсь, когда обличаюсь, проглатываюсь, когда наставляюсь, перевариваюсь, когда изменяюсь, разделяюсь, когда преображаюсь, соединяюсь, когда уподобляюсь Ему. Не дивитесь сему: Он съедает нас и съедается нами, да будем теснее с Ним связаны, ведь иначе мы с Ним не будем едины» (Cantic. 2: 448). «Оное следует так понимать, что Он нас питает Своими духовными дарованиями и также питается нашими духовными деяниями. <...> Так Он питается нами, а мы питаемся Им. Он нас мучает, чтобы мы уподобились вареному мясу, которое утрачивает кровавый цвет, легко протыкается и отходит от костей» (GHB 297). Ср. также строки 601—608 бестиария англо-норманнского священника Филиппа де Таона (ок. 1125): «Те высоки, как гора, | Кто праведно говорит и поступает, | Они — гора добродетелей, | Такими Господь кормится (D’icels est Deus peuz); | На тех опора Его, | Кто остерегается зла, | И Он — их пища (E il est lur pulture), | Так, как говорит Писание» (цит. по: Bestiaire 1900: 23). Приносим глубокую благодарность профессору И.И. Челышевой (Институт языкознания РАН) за предоставленный ею романский материал.
В аскетических упражнениях Элсбет фон Ойе использовала в первую очередь плетку и крест. Вообще, ее подвиги внешне напоминали аскезу молодого Г. Сузо.
Когда я была совсем молодой, то сделала себе плетку с иголками и стегала себя ею — да так, что иглы нередко столь глубоко вонзались мне в плоть, что я их едва извлекала обратно.
Ношение
Вот как выглядел рядовой день из жизни Элсбет фон Ойе (пересказываем повествование, составленное от первого лица):
Мой крест постоянно вдавливается мне в плоть, как печать в воск, но на это я не обращаю почти никакого внимания из-за беспокойства, причиняемого мне одеждой и поясом, которым затягивается крест. Иногда я носила свое одеяние так долго, что оно, вследствие гнилости, не могло на мне больше висеть. При этом черви нападали на меня денно и нощно, словно куча муравьев, иного сравнения нельзя подобрать. Однако изнутри себя я принуждалась к тому, чтобы сидеть от часа IX до вечерни и не сметь поднять рук ради защиты от них. Не желая дать себе отдыха, я возвращала червей, сыпавшихся в бесконечном количестве мне в ладони, обратно на тело. Кроме того, я часто обвязывала запястья толстой веревкой, и они отекали так сильно, что «о том не поведать никакими словами». Испытывая кровавую боль и пронзительный страх, я хотела разорвать свои члены до мяса. И вот, когда я так однажды сидела от часа IX вплоть до вечерни, мне было сказано так <...>.
Конечно, аскеза Элсбет фон Ойе имела имитационный характер. Это очевидно в отношении плетки и креста, но не менее очевидно относительно мокроты и насекомых. Она поедает чужую мокроту, ведь Иисус был оплеван избивавшими его иудеями («Тогда плевали Ему в лице и заушали Его <...>». — Мф. 26: 67), питает собою червей, ибо Христос — это червь, по слову Давида («Аз же есмь червь, а не человек <...>». — Пс. 21: 7). Он укоряет ее: «Ради тебя Я сделался подобным червю! <...> А ты? Ты не желаешь стать Моей пищей?» (ЕО 414). Имитирует Элсбет и страдания мучеников (compassio martyrorum), уподобляя наносимые ею самой себе увечья ранам от стрел, жерновов и меча (см.: Wunsche 2008: 82—84).
В ушах Элсбет неумолчно раздается глас Божий: «Как ты запечатлела твой крест в твоем сердце, так Я запечатлелся в глубочайшем основании твоей души» (Aut. 102, 2—5); «Чем глубже твой крест вдавливается в тебя, тем глубже ты вдавливаешься в Меня» (Aut 103, 11—13).
Эта реверсивная конструкция, представленная в автографе Элсбет во всём многообразии ее схем, нам хорошо знакома по сочинениям прочих харизматиков обоих полов. Ее цель — вписать действия Элсбет в смысловую парадигму мифа, в котором она обитает (= «играет»). Эти действия страдалица всякий раз «показывает» Богу [1084] . Перед нами выразительный образец перформативной практики, сопоставимой с имитационной аскезой Г. Сузо. Однако если ее изображение в главах 13—18 автобиографии «Vita» можно заподозрить в литературности, то ее описание в рукописи Rh 159 вплотную примыкает к действительности. Элсбет, несомненно, жила именно так, как об этом рассказывала. Она, впрочем, остановилась на той практике себя, которую Г. Сузо расценивал как подготовительную ступень к своему служению в мире.
1084
«[Я] показала сие Богу» («zeigte es gotte. — Aut 19, 6—7); «Я показала Богу мучительную боль креста моего» («Ich zeigte gotte daz pinlich ser mins kruzes». — Aut. 22, 10—11); см. также: Aut. 46, 12—13; 48, 7—8; 68, 3—4. Ср. обращение Элсбет к Богу: «Покажи мне волю Твою в сем деле» («unt zeige mir din willen in dirre sache». — Aut. 42, 4—5).
Итак, записки Элсбет фон Ойе имеют разрозненный характер. Но в их беспорядочности угадываются устойчивые структурные звенья, получившие название «событийных единств» (Geschehenseinheit) (см.: Ochsenbein 1986: 436; Hasebrink 2008: 260). Каждое из единств состоит из двух частей: изображения того или иного аскетического подвига самой отенбахской монахиней и его полученного в очередной аудиции истолкования Богом, с заменой 1-го лица на 2-е: «я» на «ты», и их производных.
Нередко я так мучительно распинала себя с помощью креста моего, да еще разными способами, о которых написано здесь, что не умею найти другого сравнения, кроме живучей змеи: сия обвилась у меня вокруг тела и высасывает из меня сокровеннейший мозг. Это я порой показывала Богу, ибо по моей слабости мне это было невыносимо. Тогда было сказано так: «Тебе не нужна для несения креста твоего естественная сила, но только живительная мощь Моего божественного естества. Как Отец Мой во всякое время заключает в Меня Свою божественную природу и сущность, так крест твой заключает в тебя благородство Моего божественного естества. Как крест Моего Сына высосал из Моего отцовского сердца вечную жизнь для человеческого рода, так сосет твой крест из Меня мощь Моего мозга».