Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 2

Коллектив авторов

Маяковского, всякое чтение их другими исполнителями

казалось мне искажением их.

Помню два момента. Читая любимое публикой «В ре­

сторане», Блок в одном месте вдруг остановился и начал

припоминать. Ему сейчас же подсказали в несколько го­

лосов: «Ты рванулась движеньем испуганной птицы». Вы­

ходило, что слушатели знают его стихи лучше, чем он

сам. Кончив одно стихотворение, он остановился, как бы

не зная, что теперь прочесть.

«Вновь оснеженные колон¬

ны...» — крикнула ему моя соседка справа. Он слегка

улыбнулся и прочел это стихотворение. Читал он на этом

вечере 14 мая во Дворце искусств, как и на вечере в По­

литехническом музее, главным образом из книг «Ночные

часы» и «Седое утро».

Весь день 16 мая 1920 года был у меня заполнен Бло­

ком. Сначала приведу запись из дневника, а потом добав­

лю, что еще припоминается.

«16 мая, воскресенье. Утром в 11 часов звонил по те­

лефону Блоку. Речь шла о статье — характеристике ка­

кого-нибудь поэта. Он сообщил, что редактировал Лермон­

това. В 3 часа я пришел в университет на заседание Об-

382

щества любителей русской словесности. Здесь неожиданно

оказался и Блок. Жена П. С. Когана, Н. А. Нолле, меня

ему представила. Долго не начиналось. Начал Бальмонт

чтением «Венка сонетов Вяч. Иванову» и других стихов.

— Радостно соловью перекликнуться с д р у г и м , — ска­

зал Бальмонт.

— Петуху с п е т у х о м , — иронически прошептал мне

мой сосед справа.

Вяч. Иванов читал перевод «Агамемнона» Эсхила и

двенадцать сонетов. Затем свои переводы читал А. Е. Гру­

зинский. Не знаю, на кого пришел Блок, но он заметно

волновался и скоро исчез, кажется, не дослушав

Вяч. Иванова. Вечером я на Блоке в Политехническом

музее.

17 мая. Понедельник. В 2 часа я был у Ал. Блока.

Ему принес «Русскую лирику» и «Венок Лермонтову».

Он дал мне «Соловьиный сад» с надписью».

Теперь что припоминается:

В воскресенье 16 мая, утром, я позвонил Блоку по те­

лефону.

Так как Чулков уже договорился предварительно с

одним из издательств, то я, не называя Чулкова, а от

имени издательства изложил Блоку по телефону, в чем

дело. Мне ответили очень приветливо и любезно прибли­

зительно следующее:

— Я с величайшим удовольствием принял бы ваше

предложение, потому что люблю Лермонтова. Но, к сожа­

лению, вы запоздали: я уже связал себя с Гржебиным,

который заказал мне проредактировать Лермонтова.

Это было для меня полнейшей

неожиданностью, но я

еще не терял надежды.

— Если вы работаете над Лермонтовым, то тем луч­

ш е , — сказал я, — вам теперь ничего не будет стоить на­

писать о нем небольшую вступительную статью.

— Но я уже закончил свою р а б о т у , — отвечал мне

Б л о к , — и психологически для меня совершенно невоз­

можно сейчас же возвращаться к той же теме.

Я принужден был согласиться.

В три часа дня должно было открыться в здании Мо­

сковского университета, в круглой зале правления, засе­

дание Общества любителей российской словесности с до­

вольно необычной программой. Оно все было посвящено

стихам, и только стихам. Тут были и «Сонеты солнца, ме­

да и луны» Бальмонта, и перевод с подлинника трагедии

383

Эсхила «Агамемнон», сделанный Вячеславом Ивановым,

и переводы из Низами, сделанные товарищем председа­

теля Общества А. Е. Грузинским.

Может быть, этой программой объясняется то, что

сюда привезли Блока. Кто-то из выступавших запоздал,

и заседание долго не начиналось. Меня познакомили

с поэтом.

— Мы уже познакомились по т е л е ф о н у , — сказал Блок

и сам заговорил о Лермонтове, как бы продолжая утрен­

ний разговор. Вот что приблизительно он сказал:

— Я даю Лермонтова почти всего, но считаю нужным

резко разграничить то, что Лермонтов сам считал достой­

ным печати, от того, что он писал только для себя. Если

же делать строгий отбор, как, например, для того изда­

ния, о котором вы говорите, то я все же пожертвовал бы

некоторыми из хрестоматийных стихов Лермонтова и не­

пременно взял бы несколько мало известных, например,

хотя бы незаконченное стихотворение «Слышу ли голос

твой...». Оно не рифмовано, но стоит многих рифмован­

ных. В книгу лермонтовских стихотворений 1840 года не

вошло одно из характернейших лермонтовских стихотво­

рений «Есть речи, значенье...».

Я спросил его, знает ли он статью Фишера о поэтике

Лермонтова, помещенную в юбилейном сборнике «Венок

Лермонтову». Он отвечал, что не знает этого сборника.

У меня, как участника «Венка Лермонтову», был вто­

рой экземпляр этой книги. Я сказал, что охотно подарю

ему свой дублет. Он поблагодарил.

В этот раз Блок показался мне озабоченным и рас­

сеянным. Говорил тихо и медленно о Лермонтове, а мыс­

ли были далеко. Он решительно ничем не был похож на