Базар житейской суеты. Часть 2
Шрифт:
И слдствіемъ этой консультаціи было откровенное объясненіе достойнаго мистера Кломпа съ достойнйшею мистриссъ Бьютъ Кроли.
Надлежало, во что бы ни стало, заставить старуху перемнить завщаніе въ пользу пасторскаго семейства. Это бы казалось и легко было сдлать, потому что не было при ея постели никого, кром мистриссъ Бьютъ; но, къ несчастью, тутъ возникли затрудненія непреодолимыя съ психической стороны. Страхъ смерти возрасталъ въ душ миссъ Кроли съ неимоврной быстротою, какъ-скоро осмливались ей длать печальныя предложенія въ этомъ род, и мистриссъ Бьютъ увидла настоятельную необходимость развеселить свою паціентку и возстановить ея здоровье для успшнйшаго достиженія своей цли. Нужно было вызжать, какъ предписалъ и мистеръ Кломпъ; но куда?
— Не хать ли въ лондонскія предмстья? Это, я
И на этомъ основаніи, мистриссъ Бьютъ вдругъ полюбила и Гезгастедъ, и Горнси, и Дольвичъ, и усадивъ въ карету свою жертву, начала разъзжать съ ней по этимъ очаровательнымъ мстамъ, разговаривая дорогой, для препровожданія времени, о Родон Кроли и его жен, и выдумывая насчетъ ихъ разныя невинныя исторійки, способныя пробудить и усилить противъ нихъ негодованіе въ сердц ея возлюбленной золовки.
Быть-можетъ мистриссъ Бьютъ перетянула, безъ всякой надобности, струны своихъ филантропическихъ соображеній. Ей, конечно, удалось вооружить приличнымъ образомъ миссъ Кроли противъ ея негоднаго племянника, тмъ не мене однакожь паціентка почувствовала сильнйшую ненависть къ своей безжалостной мучительниц, и сгарала желаніемъ высвободиться изъ подъ ея обременительной опеки. Черезъ нсколько времени миссъ Кроли ршительно взбунтовалась противъ Горнси и Хайгета. Ей захотлось хать въ Паркъ. Мистриссъ Бьютъ знала почти наврное, что они встртятся тамъ съ этимъ гнуснымъ Родономъ, и опасенія ея оправдались весьма скоро. Однажды, среди самаго Парка, появился легкій шарабанъ Родона Кроли, запряженный въ одну лошадь: Ребекка сидла подл него. Въ непріятельскомъ экипаж, миссъ Кроли занимала свое обыкновенное мсто, и подл нея, по лвую сторону, сидла мистриссъ Бьютъ: жирная болонка и миссъ Бриггсъ рисовались на заднемъ план. Это была критическая минута, и сердце Ребекки забило сильную тревогу, когда она угадала знакомую коляску. Когда наконецъ два экипажа поверстались одинъ противъ другаго, Ребекка всплеснула руками, и устремила на старую дву взоры, исполненные невыразимой преданности и тоски. Самъ Родонъ затрепеталъ, и лицо его побагровло ужасно, когда онъ машинально принялся закручивать свой нафабренные усы. Въ другомъ экипаж только старушка Бриггсъ обнаружила нкоторое волненіе, и обратила, съ нервической раздражительностью, свой большіе глаза на старыхъ знакомцевъ. Шляпка миссъ Кроли была ршительно обращена на противоположный конецъ. Вниманіе мистриссъ Бьютъ было поглощено разсматриваніемъ прелестей болонки: она гладила собаченку, ласкала, и придумывала для нея самыя нжныя названія поэтическаго свойетва, Экжпажи между-тмъ подвигались впередъ, каждый по своей линіи.
— Поди вотъ, что ты тутъ сдлаешь? сказалъ Родонъ своей жен.
— Попытайся еще; мой милый, отвчала Ребекка. Разв ты не можешь зацпиться колесомъ и пріостановить ихъ экипажъ?
Но у Родона недостало духа для этого маневра. Какъ-скоро экипажи поровнялись, онъ сталъ на своемъ шарабан; и, приставивъ руку къ полямъ своей шляпы, принялся смотрть во вс глаза. Этимъ временемъ миссъ Кроли приняла правильную позицію на своей сиднк; но она и мистриссъ Бьютъ смло взглянули ему въ лицо, не думая однакожь отвчать ни малйшимъ жестомъ на его усердные поклопы. Родонъ съ заклятіемъ опустился на евое мсто, выхалъ изъ тснаго ряда, и съ отчаянною быстротою поскакалъ домой.
Это былъ великолпный и ршительный тріумфъ для мистриссъ Бьютъ; но такія встрчи могли, съ теченіемъ времени, увеличить опасность, такъ-какъ миссъ Кроли очевидно обнаруживала раздражительность нервовъ. Предстояла настоятельная необходимость оставить Лондонъ, и мистриссъ Бьютъ, заботясь боле всего на свт о драгоцнномъ здоровьи своей золовки, начала усердно рекомендовать ей брайтонскій воздухъ.
ГЛАВА XIX
Кептенъ Доббинъ, какъ устроитель и встникъ Гименея
Самъ не зная какъ, честный Вилльямъ Доббинъ принялъ на себя вс хлопоты въ окончательномъ устройств судьбы миссъ Амеліи и Джорджа Осборна. Роковое дло ихъ жизни безъ него никогда бы не подвинулось впередъ. Кептенъ Доббинъ самъ это чувствовалъ, и на лиц его появлялась довольно кислая улыбка, когда онъ воображалъ, что изъ всхъ
Читатель уже знаетъ, когда, какъ и почему Джорджъ Осборнъ, руководимый заботливостью честнаго Вилльяма, приведенъ былъ къ ногамъ (или правильне, въ объятія) своей возлюбленной невсты; и я отнюдь не намренъ входить въ мелочныя подробности этого интереснаго свиданія. Одно только желзное, сердце могло не растаять при взгляд на это нжное личико, истомленное отчаяніемъ и грустью, и при этихъ трогательныхъ звукахъ, въ какихъ бдная двушка начала разсказывать свою умилительную повсть. Не было ни обмороковъ, ни истерическихъ припадковъ, когда мать представила ее жениху: положивъ свою голову на его плечо, она заплакала горько, зарыдала, и эти слезы мгновенно облегчили ея грусть. Успокоенная такими утшительными признаками, старушка Седли разочла, что ей нечего длать въ присутствіи молодыхъ людей, и когда она ушла, Эмми прильнула къ рук своего жениха, какъ-будто онъ былъ ея верховнымъ властелиномъ, и она, беззащитная, виновная и бдная, всего должна была ожидатъ отъ его покровительства и ласковаго слова.
Такое безпрекословное повиновеніе тронуло сердце Джорджа, и чрезвычайно польстило его джентльменскимъ чувствамъ. Онъ видлъ передъ собою смиренную невольницу, преисполненную благоговнія къ его особ, и душа его возрадовалась радостью неизрчеиною при этомъ глубоколъ сознаніи своей власти. Онъ будетъ великодушенъ, и постарается, какъ это ни трудно, привести въ уровень съ собою это безсильное созданье. Грусть и красота Амеліи тоже нкоторымъ образомъ растрогали его сердце: онъ приласкалъ свою невсту, приголубилъ, поднялъ ее и, такъ сказать, простилъ — во всемъ простилъ. Вс ея чувства и надежды, замиравшія съ каждымъ днемъ въ удаленіи отъ этого великолпнаго свтила, зацвли опять и распустились разомъ, когда другъ-солнце засіяло на горизонт ея жизни.
Когда вечеромъ въ тотъ денъ миссъ Амелія положила на подушку свою успокоенную головку, вы бы и не узнали въ этомъ юномъ, лучезарномъ личик то самое лицо, которое еще наканун было такъ худощаво, безжизненно и равнодушно ко всему на свт. Честная двушка-ирландка, обрадованная такою перемной попросила позволенія поцаловать свою барышню, расцвтшую съ быстротою весенней розы. Амелія обвила руками шею своей горничной и цоцаловала ее отъ чистаго сердца, какъ нжное, невинное дитя. Этого мало: она успокоилась эту ночь отраднымъ, освжительнымъ сномъ, и какая чудная весна засіяла для ея надеждъ при блеск утренняго солнца!
— Сегодня онъ опять будетъ здсь, подумала миссъ Эмми. Мой Джорджъ — величайшій и благороднйшій изъ всхъ людей на земл.
Джорджъ думалъ въ свою очередь, что онъ великодушнйшій изъ смертныхъ, и что онъ длаетъ страшнйшую жертву, обрекая себя на супружество съ этой молодой двицей.
Въ ту пору какъ женихъ и невста ворковали наверху о своихъ надеждахъ и мечтахъ, старушка Седли и кептенъ Доббинъ разсуждали внизу о настоящемъ положеніи длъ и объ устройств будущей судьбы молодыхъ людей. Предоставивъ любовникамъ полную волю обниматься наедин въ отсутствіи своихъ родителей, мистриссъ Седли, какъ особа съ истиннымъ женскимъ смысломъ, неиспорченнымъ никакими софизмами грубой логики, была собственно того мннія, что никакая сила на земл не принудитъ мистера Седли выдать свою дочь за сына этого ужаснаго человка, который, въ послднее время, поступилъ съ нимъ такъ безчестно, постыдно, чудовищно, позорно. По этому поводу она разсказала предлинную, презанимательную повсть о прежнихъ счастливыхъ временахъ, когда этотъ негодный Осборнъ проживалъ еще шаромыжникомъ на Новой дорог, и когда противная его жена съ радостью, бывало, принимала дтскія игрушки Джоза, которыми мистриссъ Седли награждала ее въ день рожденія кого-нибудъ изъ маленькихъ Осборновъ.