"Фантастика 2024-186". Компиляция. Книги 1-25

Кретов Владимир Владимирович

— Ладно. Бен! Пока нас нет — форт на тебе!

Мулат только кинул взгляд в мою сторону — уже не первый раз я поручал ему безопасность наших жилищ, твердо зная подготовленность инженера в делах обороны форта. Сейчас мне вновь требовались все, способные носить оружие — а Бен в этом отношении являлся не самым лучшим вариантом. Зато стены селения будут в надежных руках…

— И эти идиоты опять ему верят! Почему?

— Тебя хотели убить?

— Меня хотели убить. — Чер подтвердил нашу догадку. — Но охотники поселка не такие, как мы. Они чаще сидят на берегу, предпочитая спокойную ловлю травам прерий. И они стали неповоротливы, как те утки, которых

они выискивают в зарослях.

— А рясоносцы? Ты видел их вблизи. Как они? Сколько? Мне помнится — их оставалось тридцать-сорок человек. И половина едва носила ноги после болезни.

— Их чуть больше. Человек пятьдесят. Но без женщин.

— Да? Он решил сделать их скопцами? В наших условиях, такое даже придумать трудно… Что ж, пятьдесят, значит, пятьдесят. У Сыча было втрое больше. Или — вчетверо. А мы их уложили.

— Но Святоша хитрее! Зачем он стал затевать ссору перед Меной? Это неспроста! А если он задумал ловушку?

Я задумался. Чер мог оказаться прав — действительно, с какой стати монаху искать ссоры, не сулящей ему почти никакой выгоды? Или, он надеялся, что я опять все спущу на тормозах? Но тогда, он здорово ошибся… Мне вдруг захотелось вновь ощутить упоение смертельной стычки, тяжесть ребристой поверхности рукояти меча в руке, услышать знакомый свист боевых стрел — и я даже вздрогнул, так явственно увидев падающие вокруг тела врагов!

— Что с тобой? — Ната встревожено смотрела мне в лицо.

— Так. Задумался. Все собрались?

Вокруг нас толпились мужчины, все вооруженные и готовые к дальнему переходу. Сова — он уже вернулся, предупрежденный гонцом — поправлял на спине знаменитую палицу, Череп поигрывал рукоятями томагавков, а Чер оседлал всех пхаев — всадников насчитывалось восемнадцать человек. Одного жеребца он оставил для меня — и я подошел к нему, намереваясь вскочить на спину коня, чуть ли не с тем же эффектом, какой доводилось видеть в ковбойских фильмах…

— Вперед!

Док за спиной медленно произнес:

— Это война? Снова? Значит, смерть, кровь, слезы… Неужели мы дожили до того, что станем убивать друг друга, как это было до нас….

Он не договорил, но мы поняли — прошлая история человечества всегда писалась на полях сражений, и было похоже, что новая, наступившая, ничем не отличалась, от прежней.

— Не война. С кем воевать? С орденом? Они сами прекрасно знают, чем это грозит. Мы едем закончить это спор. Нападки Святоши, так рьяно желающего прибрать власть над душами людей, неприятны, но нам, до некоторых пор, далеки и потому не столь заметны. Теперь же, столь явное пренебрежение к моим словам, да и прямая угроза жизни наших людей, более не может быть незамеченной. В долине не должно быть двух правителей. Мы едем… Мы едем остановить монаха.

— Ты едешь убивать.

Док холодно бросил обвинение и повернулся. Я пожал плечами.

— А, если и так? Мое желание — в ответ на желание Святоши. Посмотрим, кому повезет больше.

Леший присоединился к отряду в Черном лесу. Исхоженный нами вдоль и поперек, он больше не заключал в себе тайн, прежде пугающих нас причудливостью его обитателей. На стоянке горело два костра — люди готовили себе пищу. В кустах и на ветвях деревьев перекликались птицы, по толстенным стволам мелькали быстрые белки, ничего не боящийся еж прошагал прямо через лагерь — его размеры и вздорный характер позволяли ему не опасаться нашего нападения. Высоко над головами промелькнула тень гигантского коршуна — он лишь немногим проигрывал горному орлу в размерах, будучи столь же

свирепым и бесстрашным охотником. Здесь мы могли не опасаться — ветви и высокая трава не позволяли ему спикировать вниз. Но в прерии, неосторожный мог поплатиться жизнью…

Выставленные дозорные доложили о приближении нескольких человек, со стороны севера. Мы мигом рассыпались полукольцом — и через несколько минут опускали вниз уже изготовленные для стрельбы луки.

Травник — это был он! — увидев столь явные признаки надвигающееся бури, только покачал головой:

— И все же, это претит многим, — он медленно поднялся с места. — Одно дело, поднять народ на борьбу с бандой, чье появление стало гибельным для любого из нас, совсем иное — сражаться с теми, кто совсем недавно являлся твоим соседом, помогал при общих охотах и сидел за одним костром. Пусть и с затуманенными мозгами… Другой выход есть?

— Ты знаешь? Вот и я — нет. А продолжать это до бесконечности — нельзя. Вождь в прерии должен быть один.

— Если бы я тебя не знал — сказал, что ты помешан на жажде власти. Так — Дар не говорил…

— А я с некоторых пор еще и иное имя ношу. И власть эта, не мне одному нужна. Да и не власть, собственно — а покой. Знание того, что и я, и мои люди, и все мои друзья могут спокойно бродить по долине, не опасаясь ножа в спину. Если для этого надо прикончить одного монаха — значит, его надо прикончить. Я так долго не хотел прислушаться к мнению Совы, желающего сделать это уже давно, что чувствую себя виноватым в своем упорстве. И заметь — сколько раз мы предлагали Святоше мир? Не мы — он хочет свары.

— Это не твоя война…

Я кинул на Травника недоуменный взгляд. Он выдержал его и повторил:

— Не твоя… Хоть и ваша. Меж Святошей и вами есть только один камень преткновения. Вопрос веры. Вы — вроде отступников и даже еретиков, полудикарей. А он и его орден — типа, самим небом призваны сохранить исчезающую религию. Вы — можете договориться. А Веры — нет. Мира не будет. Убей Святошу. Я согласен. Но! — он сделал небольшую паузу. — Не сам. Не твое имя должно быть связано с его смертью. Больше, чем тебя, он ненавидит Сову. — Травник метнул острый взгляд на индейца. — И этому есть объяснение. За кем будущее? За старой верой, или, за язычеством шамана? Мне и моим людям больше по душе вообще обойтись без всего этого… но мы — не все. Пусть шаман доведет до конца то дело, какое висит на вас столь тяжким грузом. Если он проиграет… Что ж, тогда монах воспрянет и будет еще громче призывать гнев божий на ваши головы. И тогда уж войне точно быть. Но, если Сова убьет монаха — все решат, что это новое время отвергло старые понятия, ценности, и — веру! Ты согласен с моими словами?

Я обернулся к Сове:

— Что скажешь? Я сам хотел принести его скальп домой, но… Травник во многом прав. Твое мнение?

Сова скупо усмехнулся:

— Мой брат сомневается во мне? Шаман убьет Святошу! А если нужно — он сделает это один!

— Ты хочешь идти туда сам? Без нас? Это недопустимо. Я не сомневаюсь, что они могут согласиться на поединок… но, вряд ли — сохранят свое слово полностью. Нет веры ни самому Святоше, ни его братии.

— Один из нас должен расстаться с жизнью, мой брат. Ты сам говорит об этом. Дар был глух к словам индейца, когда все можно было решить одним ударом. Он устал от войны, не хотел новой крови в прерии. Теперь Серый Лев готов вырыть топор войны? Я вижу — мой брат был готов всего пару минут назад! Но, слова Травника поколебали его уверенность — хочет ли он этого и дальше?