Любовь одна – другой не надо
Шрифт:
— В шесть часов, родная? — пытаюсь совладать с волнением, пока рассматриваю, как леди томно поворачивается ко мне лицом.
— Юра…
— Тшш, — показываю рукой на ее завернувшийся от моего напора воротник. — У тебя там это… Ну, это… Отставить, леди! Не соблазняй меня открытым телом. Я заеду в шесть часов, родная, будь готова.
— Когда ты вернешься домой? — протягивает руку и пытается подойти ко мне — отступаю и демонстрирую ей, что приближаться к взбудораженному чёрту слабой женщине негоже. Тут надо бы до вечера перетерпеть. — Я тебя прошу…
Отрицание выматываю сильно головой. Отхожу подальше и упираюсь
— Почему?
— Ты ведь замужем, родная, а я с замужними не встречаюсь. У меня есть принципы!
— Ты мой муж! — оскаливается и выдает сквозь зубы. — Шевцов, заканчивай дурить. Что ты за козел?
Склоняю голову на бок, изображая обиженного, надуваю губы, строю глазки, искривляю в безысходном горе рот.
— Ненавижу тебя, Юрка! — бьет кулачками в стену за своей спиной. — Ты, ты…
— Тише, — прикладываю палец к своим губам, — смотри, вон наш сын по коридору идет.
А Макс кого-то или что-то ищет. У парня образ жизни, видимо, такой! С самого детства как начал, так по жизни и плывет. Он долго ищет, тщательно выбирает, затем вдруг отрекается, пытается забыть, вытравливает из памяти, из сердца изгоняет, но до конца не отпускает то, что раньше своим с первой попытки умышленно назвал. Смешной такой! Он чуть ли не под скамейки в коридорном помещении заглядывает. Какой чудной потерянный вид у сорокалетнего мужчины, необдуманно и по халатной неосторожности оставившего неизвестно с кем свою красавицу-мать.
— Смотри! — киваю в его сторону. — Вот таким я маленького заблудившегося зайчонка тогда, в том универсальном магазине, и застал. Он искал меня, своего отца. Наш Макс, Марина, постоянно что-то ищет… Так сложилось! То на свою задницу приключения, то утраченную по глупости любовь, то вот, по-видимому, нас с тобой. Очень социальный парень! Дочь — увы, нет! Она пошла в тебя, родная! Холодная и неприступная шпионка? Агент с правом на убийство в юбке — «Черепаха 007». Или детка роль играет, или старается кому-то подражать? Скрывает чувства, бегает, прячется, дрожит или боится. Чего? А из-за какой-такой причины? Кто так сильно доченьку напугал? Наташка строит из себя ледяную принцессу — глупо, леди, это очень глупо — он ведь когда-нибудь перестанет ее ждать, и ей придется начинать… Марина, смотри на меня, когда я разговариваю о важном деле, — грожу ей пальцем, как ребенку. — Я все знаю, все вижу, леди! Твою мать, прости меня, но это так очевидно, что только идиот все, что здесь происходит, не способен понять. Она ведь очень эмоциональная женщина, Наталья — отзывчивая и совершенно не неприступная, при всей своей наигранной черствости, девочка сердцем слишком горяча… Что произошло, а? Ну в чем же дело? Что ее так расколыхало? Ты знаешь, а мне вот кажется, что дочь в кого-то сильно влюб…
— Шевцов! — рычит, не сводя с меня свой взгляд. — Закрой рот!
Похоже, я однозначно прав! Довольным чертом скалюсь, демонстрируя ей зубы.
— Марина, баста! Стоп, леди, мы как будто наигрались! Давай теперь о нас. Хочешь кончить, Шевцова? Не отвечай, все вижу по глазам и по сведенным ногам, растираешь промежность, кровь гоняешь, — подмигиваю и облизываю губы. — Есть выход, леди. Сегодня, шесть вечера, ворота! Постарайся не опаздывать. Одно свидание — знакомство и притирка пары. Возможен даже секс, но на первом свидании, — изображаю сволочь и строю из себя похотливую
— Господи! Да за что?
— Он уже пришел, Марина, — замечаю, что Макс почти добрался до нашего местечка. — Шесть часов, шесть часов. родная… Ты, я и больше никого. Мы здесь! — отталкиваюсь от поверхности, неспешно выползаю из тени помещения, вальяжным шагом подхожу к отчего-то сильно перепуганному, совсем недавно грозному, сынку.
— Макс, есть дело, сын! Надо бы помочь, — смотрю ему в глаза, подмигиваю, открыто улыбаюсь.
— Ему? — глубоко вздыхает.
— Наташе, Макс, нашей Наташе. Тихо-тихо, — запускаю руку в непослушную жесткую сыновью шевелюру, сильно сжимаю пряди и подтягиваю чугунный котелок к своему лицу. — Им нужно помочь, — шепчу. — Он твой единственный надежный друг, а она родная кровь, у них ребенок, Зверь… Ты же понимаешь?
— Да-да. Я помогу, — сын склоняет голову мне на плечо. — Только не обижай мать, отец. Не бросай ее, слышишь?
— Все будет хорошо, Шевцов. Все будет хорошо. Забери маму отсюда и жди меня в районе четырех часов, я заеду за тобой.
— Машину брать? — хмыкает, повиливая задом, подходит к Марине, берет ее руку и укладывает себе на локоть. — Что там нужно?
— Не стоит. Нас подвезут, — подмигиваю обоим. — Идите! А я еще к неразумной дочери заверну, — поворачиваюсь и начинаю отходить по коридору.
— Я буду ждать, Шевцов, — Марина громко произносит в мою удаляющуюся от них спину. — Шесть часов, Юра. Смотри, не опоздай!
Хорошо… Марина…
…Как нежно он меня сейчас целует. Касается бережно, словно дегустирует долгожданный деликатес, который выторговал, достал из-под полы, заплатив за товар непомерно высокую цену. Мои губы — эксклюзив, то основное блюдо для исключительных гурманов, одним из которых является адвокат Михаил Шелихов… *добавить чувств, чтобы открыть читателям истинное лицо засранца, каким он, конечно же, не является на самом деле*.
…Облизывает нежную мякоть, как будто напитывается, поглощает и всасывает горячее, наслаждаясь моим вкусом, прикрывает глаза; языком гоняя слизистую, прикусывает нижнюю губу и сильно зажимает. Он тянет, тянет за собой, потом еще немного ближе, а затем как будто бы спохватывается — мягко, с причмокиванием отпускает.
— Будет метка, Шашка! Хочешь еще?
— Хочу, — шепчу и, словно в горячке, сильно мотаю головой. — Хочу, хочу, Миша, Миша…
Он быстро принимает решение, ориентируется по обстановке, переключается и то же самое осуществляет с верхней половиной моего распахнутого в примитивном, наверное, скотском желании «целовать-брать-рвать-быть страстной и открытой только с ним» рта. Миша ведь со мной играет? Играет по тем страшным правилам, которые сам же тем контрактом написал. Он издевается, что ли? Он мой грех и наказание за недополученные плотские утехи? Шелихов путает все карты. Нечестно исполняет свои обязанности ушлый адвокат.