Любовь одна – другой не надо
Шрифт:
— Они прожили тридцать пять лет, Гриша, — со злостью продолжает. — Если ты, конечно, понимаешь, что это все означает? Душа в душу! Пока вы с ней не устроили какую-то херовую игру!
— Так что ты мне прикажешь делать? Видимо, срок брачной службы твоих родителей подошел к своему естественному финалу. И им стоит развестись, м? Как тебе такой вариант развития событий? Чего вытаращился, козел? Не лезь туда…
— Да ты не только сволочь, ты еще и откровенный циник. Блядь!
А то, твою мать, ты, друг любезный, этого не знал!
— Привет, засранцы! — Юра подскакивает в наилучший для удара справа момент. — Сынок! Григорий! Что
Чего-чего? Громко хмыкаю и отворачиваюсь, демонстрируя им свой неуважительный зад. Пиздец какой-то, если честно!
Паскудно на душе, на сердце пусто, а в башке… Слегка сопливо! Похоже, я слегка задрался! И задроченно устал…
— Что? — вышептываю изумление.
— Адрес не подскажешь? — подмигивает мне, а затем обращается к Максиму. — Ты знаешь адрес, где Велихов живет, м? Макс, Макс, отомри, любезный!
— М? — Морозов сильно вздрагивает, как будто от задуманного нехорошего отмирает.
— Заканчивайте! Баста, черти! Хватит! Макс, твой отец устал! А это значит, тишина!
Глава 21
С ней… И без Нее! II
Мы встретились с Ней в ничем не примечательный день, возможно, вечер — если честно, таких подробностей я уже не помню, все-таки преклонный возраст, незатыкающийся стресс, да и отменные провалы в памяти; заметили друг друга по окончании моего сучьего дежурства в родной Седьмой пожарной части, после того, как триумфально, с помпой и громогласными фанфарами — чего уж тут прибедняться и преуменьшать торжественность того давно минувшего события, вытянули и спасли беременную жену, нашу «маленькую» Тонечку — любимую единственную и неповторимую кроху-колобка Смирнова Макса, моего непосредственного любимого начальничка, из-под завалов многоквартирного жилого дома, практически сложившегося, как картонная наспех возведенная хибарка, в результате мощного взрыва неукротимого бытового газа.
В первый раз я увидел Ее в огромном супермаркете на посту службы охраны магазина в тот не совсем волнительный момент, когда Она со слезами, застывшими в ее красивых серо-голубых глазах, и неприкрытой яростью в источаемых из Ее нутра словах по-звериному вопила о том, что:
«Неужели вы не понимаете, люди добрые… Господи-Господи, очнитесь же! Что вы все смотрите? Я потеряла маленького ребенка… Где ты, мой родной, любимый, единственно важный, мой крохотный сынок?».
Давно ли это было? Когда это все случилось со мной, а впоследствии, и со всеми нами?
Тридцать шесть лет назад — это я прекрасно помню… Тридцать шесть лет! Практически полжизни назад!
Что стало с той необыкновенной Женщиной и ее Ребенком? Нашла ли Она тогда своего заблудившегося среди бакалейных рядов сынишку? Кто ей помог? А многое ли изменилось с той поры? Где Она сейчас? Где мальчик? Стал ли Он достойным человеком?
— Макс, Макс, тише. Хватит, перестань… Чего завелся? Плохо спал, сын?
— Пап, я тебя прошу, — сдержанно скулит и сухо шепчет. — Что ты делаешь?
Мальчишка горько плакал… Плакал, без сомнений, до встречи со мной, а может быть, и потом — после, но глядя на всех окружающих его взрослых дядь в черной униформе
— Ты знаешь, где он живет? — киваю подбородком на понуро удаляющуюся фигуру Велихова. — Я хотел бы кое-что передать. Там до хренища много. Боюсь, в руках не дотащу. Ты бы мне помог…
— Какая на хрен разница? Пусть валит к чертовой матери, не трогай ты его. Пожа-а-а-а-луйста! Сам все заварил, пусть сам это и гребет! — сын дергается, пытается освободиться и зайти внутрь больницы. — Пусти меня, — хочет выпутаться и вытянуть из моего захвата свою руку, но я не позволяю, а наоборот, еще ближе подтаскиваю раскачивающееся тело сына к себе.
— Чего ты, Максим? — уткнувшись своим носом в его слегка заросшую щеку, неосторожно прикусывая мужскую скулу, стараясь сохранять спокойствие, произношу. — Чего злишься? Что с тобой? Баста, баста… Макс!!!
Марина… Морская… Морозова Марина… Ту Женщину звали именно так… Мою любимую Жену зовут Марина, а этот нервный мужчина, суетящийся на главном входе лечебного корпуса, тот самый случайно потерявшийся Мальчишка, выбравший тогда меня в свои отцы. Тогда… Тридцать шесть лет назад. Маринка не хотела меня — в прямом и переносном смысле этого слова. Я был неугоден, потому что я — не Тот, не ее покойный Муж, Александр Морозов. Я не Он — ответ весьма категоричен и, естественно, отрицателен, а для недураков понятен! Пиздец, как тяжело сражаться за сердце обворожительной Женщины с великолепным во всех отношениях покойником. Ох, как тяжело. У мужика ведь херова куча преимуществ и достоинств, вот хотя бы его постоянное, оттого и выигрышное, месторасположение — Жена всегда знает, где его искать. Он стопроцентно не у любовницы в гостях с постелью, он точно не попал в автомобильную аварию с последующей инвалидностью в кармане, естественно, не в полицейском отделении, и даже не в вытрезвителе, или на очередном пожаре лежит под строительными завалами, задыхаясь блядским дымом и выхаркивая свои внутренности в ожидании возможной своевременной помощи от лучшего друга. И потом, «этот Саша» однозначно, по умолчанию, всегда совершенно прав — зачем же спорить с холодным очень мертвым человеком — это ведь все равно что быть наипоследнейшей сволочью на нашей голубой планете. Уступи ему, братишка, он ведь сдох… Войди, в конце концов, в его не слишком радостное положение. Прояви уважение — о мертвых только хорошо, либо ничего… Вот и заткнись, засохни и смирись, браток…
— Отец… — сын выкручивается и все еще по-детски корчит рожу.
— Макс-Макс, ну что такое? — размеренно произношу, губами заползая в середину его уха. — Тшш, заканчивай, тшш. Шевцов, заканчивай гнать волну. Не раздражай меня, я охренительно устал! Тишина! Баста! Макс, сейчас, блядь, точно отлуплю ремнем.
Шевцов… Макс — не «он», Макс — не Димка, не младшая кровинка. Максим Морозов — точно не Шевцов! По фамилии, по документам — нет, зато по характеру — истинный задира, мой истинный взрослый сынок. Макс хоть и не «я» по истории своего рождения, зато по нутру — самый настоящий адский бузотер, Зверь — абсолютно непререкаемый Шевцов!