Над бездной
Шрифт:
— Эта тайна ужасна, — ответил Фламиний шепотом, — твоему отцу и тебе произнесен смертный приговор.
— Каким могущественным судьей?
— Ты улыбаешься, Люцилла!.. о, не доводи меня до отчаяния!.. человек, имя которого я не имею права назвать, подписал эту ужасную проскрипцию. О, мученье!.. терзанье!.. пытка!.. его бледное, мертвое лицо и дикий взгляд преследуют меня во сне и наяву.
— Несчастный! — воскликнула Люцилла нежно, — вино сплетает тебе все эти призраки и страшилища… ты скоро расстроишь свое здоровье… ты погибнешь, Фламиний!..
— О, какая тоска!.. какая нестерпимая скука!.. каждый день одно и то же: одни и те же кости, на которых меня постоянно обыгрывают одни и те же друзья… то же самое вино… здесь — ты, этот грот, этот кальдарий, мед и фрукты…
— Мне самой здесь все нестерпимо надоело.
— Ты мне не надоела, но эта обстановка… обстановка!.. ах, как скучно!.. точно змея сосет мою грудь.
— Эта змея — вино и коварные товарищи.
— К этой скуке теперь еще примешался ужас за наше общее будущее. Предводитель требует, чтоб я тебя ему показал, а потом отдал, если ты ему понравишься… ужас!.. ужас!.. мертвая голова… дикий взгляд…
— Мертвая голова, — повторила Люцилла, — живой человек не должен бояться никакой мертвой головы. Погоди… в Риме или здесь… однажды… кто это говорил?.. не припомню. Семпрония? Марция или здесь?.. Мертвая Голова… ундины, не помните ли вы, от кого я слышала про человека, которого зовут Мертвой Головой?
— Это страшилище старого Вариния, госпожа, — отозвалась одна из рабынь.
— Так, Архелая. Я теперь припомнила. Мертвая Голова везде мерещится старому сплетнику. Фламиний, неужели и ты похож на этого глупого болтуна? Я этого не жду от тебя. Еще мне кто-то в Риме о нем говорил… бледный, сверкающие глаза…
— Так, так… молчи! — вскричал Фламиний.
— Люций Катилина, неужели ты один из его партизанов?
— Ах! я тебе говорил, что я — приближенный злодея, палача… говорил, что нам не надо сближаться.
— Я рада, что мы объяснились.
— Это ужасный человек.
— Я его не боюсь.
— Но если мне велят тебя убить?
— Он?
— Да, — тихо выговорил юноша со вздохом полного отчаяния.
— У меня есть друзья, которые защитят меня даже от тебя. У меня есть друг сильнее Катилины!
— Кто он?
— Он могуществен; он, как Протей, принимает всякие образы…
— Волшебник?
— Да, — ответила Люцилла с иронией, — а ты веришь в волшебство?
— Верю.
— Верь, друг мой; есть чародеи-лгуны, но есть и настоящие. Настоящий чародей — тот, кто обладает светлым умом и сильной волей. Я тоже волшебница.
— Люцилла, ты смеешься надо мной?
— Твоя наивность забавна!.. итак, ты убьешь меня по приказанию Катилины!
— Перестань… ужас… моя клятва… ужасная клятва… клятва тенями родителей и подземными богами…
— Смеются тени родителей и подземные боги горьким, скорбным смехом, слыша, как вы здесь, на земле, искажаете благие уставы божества и природы. Верь мне, мой милый, что охотнее боги
— Он ничем меня не увлекал. Отец велел мне дать эту клятву.
— О, несчастный!
— Мой отец был его другом.
— Слушай: да разверзнется адская бездна, Стикс и Оркус слышат…
— Ах!.. ты знаешь…
— Я знаю все, Фламиний.
— Так начинается формула клятвы союза.
— Хочешь слышать дальше?
— Молчи!.. это может свести меня с ума. Ты из наших?
— Я — твой друг.
— Из наших?.. ответь, ответь прямо!.. к чему таить это?!
— А ты этого хотел бы? ты желал бы видеть меня в обществе злодеев, помощницей выполнения проскрипций?
— Я не знаю, как глядеть на тебя… наши говорят, что тебя…
— Убить надо, так?
— А твои слова как будто показывают иное… кто и какую игру играет со мною? они ли испытывают мою верность, ты ли выведала это через изменника?
— Нет тебе надобности знать это!
— Мучительница!.. тебя и твоего отца занесли в проскрипции, но в самом деле или только в шутку? о, как они хитры!..
— А ты очень смешен твоим наивным недоумением. Нет. я не из ваших. К чему мне сбивать тебя с толка? ты и так достаточно бестолков, чтоб быть жертвой плутов и злодеев, если хорошие люди не защитят тебя. Волшебник открыл мне все формулы общества расточителей, величающих себя членами союза кровавой клятвы; я знаю все пароли и лозунги. Если вы их завтра перемените, я также узнаю. Я опасна вам; убей меня, Фламиний, если ты сочувствуешь искренно делу Катилины!
— Убить тебя!.. убить единственное существо, которое мне дорого, затмить единственную звезду, сияющую мне во мраке моей безотрадной жизни?! о, Люцилла!.. не говори этого!
— Ты будешь спасен мною.
— Но он велит… ах!.. гибель, гибель!.. прощай, моя звезда, на веки!.. я покину тебя; я должен отвернуться от тебя, добрый гений моей жизни, чтоб не видеть твоей гибели. Если твои друзья одержат победу, тогда… но это невозможно, потому что злодей слишком силен. Расстанемся!
— А мне ты прикажешь идти замуж за Котту?
— Иди за него! Сцилла или Харибда… брак с Коттою или гибель со мною… другого выбора нет.
— Не прикажешь ли, госпожа, открыть окошки? — спросила Амиза, — гроза миновала; ветер утих, звезды сияют великолепно.
— Открой, — приказала Люцилла.
Налив кальды, она протянула кубок Фламинию, сказав:
— Выпьем из одного кубка, мой друг!
— Теперь последнее прости! — сказал Фламиний.
Они распили вино с водой из одной чаши.
— Теперь… мой первый поцелуй, — сказала Люцилла, — возьми от меня это кольцо в знак моей любви и верности, мой жених!