Над бездной

Шаховская Людмила Дмитриевна

— Ты помнишь, Лентул, что вчера я предложил одного проскрипта?

— Ничего не помню.

— Может быть, ты и не вписал его?

— Может быть, я даже записал туда самого себя на первое место… эти вчерашние проскрипции не дают мне покоя.

— Слушай же. Я предложил Катилине убить Нобильора… он холодно отнесся к этому, но не отказал… убить его нелегко: никакое золото до сих нор не могло подкупить в его доме никого, кроме одного старика, жадного до денег. Кроме этого, он очень сильный, мужественный человек и опытный воин, он участвовал в молодости в нескольких походах; он сладит с троими такими молодцами, как

мы с тобой, несмотря на свои 50 лет. Какой это возраст, разве это старость?

— В чем же твой план?

— Похитить его невесту вместо Люциллы.

— Это что за новость?!

— Очень просто: Катилина сказал, чтоб я ее отдал ему. Ты также много раз говорил, что она тебе нравится… берите вы ее себе, продавайте, убивайте… мне теперь все равно…

— Да это были только шутки, чтоб тебя подразнить?

— Шутки ли, правда ли, — все одно и то же… да она мне уж и надоела в эти два года…

— Этого я вчера с дерева не заметил, ха, ха, ха!

— Хорошо бы приобрести Люциллу — первую красавицу Рима, но добыть Аврелию — пикантнее. Понимаешь?! Она — невеста Сервилия Нобильора, моего личного врага, и богата не меньше Люциллы… ты послушай, что говорят и в Риме и здесь о ее отце!..

— Я слышал о его богатстве.

— Сын его отделен и награжден законным порядком… Аврелия — единственная наследница всего, кроме земли. Разве это не подвиг? я вместе пронзаю тут одною стрелою четырех птиц!.. пойми, мой друг: 1) огорчаю моего врага самым жестоким образом, 2) приобретаю богатство, 3) унижаю гордую красавицу, холодную ко всем моим мольбам, 4) отдаю ее вам без возражения.

— Отлично! — вскричал Лентул, — но я тебе не советую отказываться и от Люциллы… женись на обеих.

— Каким образом?

— Для одной ты — Фламиний; для другой ты — Фабий или Флавий… она тебя не видала?

— И я ее не видал.

— Ни слова Мелхоле!

— Не проболтайся сам прежде меня.

— Не 200, а 400 миллионов! — вскричал Лентул, всплеснув руками и зажав глаза, точно их жег блеск этой массы золота, принадлежащей Фламинию покуда только в области фантазии.

— Как же это устроить-то?

— Я даже вино брошу, чтоб не проболтаться и иметь время обдумать все… когда моя голова в порядке, я могу дела обделывать лучше Катилины.

— О, Лентул, помоги мне!

Спасая Люциллу, Фламиний решился начать атаку по всем правилам стратегии поклонников Венеры на новую жертву своего безрассудства и до того увлекся, со свойственною ему бесхарактерностью, этим планом, что сразу охладел к Люцилле и начал с жаром мечтать об Аврелии, которую никогда не видал. Новизна тянула к себе его ветреное сердце, а вино и беседа с Лентулом разожгли его воображение до состояния экзальтации. Он уже, точно в бреду, считал свои 400 миллионов, купил скипетр царя Пирра, весло аргонавтов и т. п. древности у своего друга; купил четверню нумидийских коней с золоченой колесницей, серебряный столовый сервиз с бирюзой и эмалью, о котором ему Лентул сказал, что он хранится у Катилины в подвале. Все это он купил за 2 миллиона, имея только 10 сестерций в кошельке, и, не задумываясь, дал на уплату за это письменные обязательства.

Мелхола чрезвычайно удивлялась, видя, что ее язычник повеселел и сделался бодрым, каким она его уже давно не видела.

Возможность в скором времени снова обобрать Фламиния пересилила у Лентула страсть

к вину и болтовне; он не проболтался еврейке о новом плане своего друга и пил меньше обыкновенного.

Через три дня Фламиний и Лентул, облачившись в длинные траурные одежды темно-коричневого цвета, уехали из Риноцеры в Рим на похороны Суллы.

Глава XXIII

Мертвая Голова

Напрасно прождав до полуночи отца, Аврелия сильно встревожилась о его долгом отсутствии. Кончив все свои хозяйственные занятия, она боялась лечь спать, потому что отец мог сделать ей строгий выговор за то, что она его не ждала, чтоб накормить ужином.

После грозы она долго ходила по саду, потом пряла вместе с рабынями в кухне при свете лучины, боясь засветить лампу, чтоб не истратить лишнее масло. Отец все не ехал из Нолы.

— Не случилось ли несчастие? — думала Аврелия.

Люди, живущие одиноко, скорее склонны все истолковать в дурную, нежели в хорошую сторону.

Отец поехал не один; с ним Сервилий и Барилл; если б что-нибудь случилось, сосед дал бы ей знать об этом. Но, может быть, с ними со всеми что-нибудь произошло?.. что такое?.. около берега случаются набеги корсаров, но по дороге в Нолу все спокойно: лет десять не слышно ни об одном случае грабежа в этих местах.

Отпустив рабынь спать, Аврелия одиноко сидела в своей комнате у открытого окна впотьмах. Каждый шорох, каждый стук, каждый случайный лай собак на дворе она принимала за признак возвращения отца, но все было напрасно, отец не ехал домой.

Ее мысли, как и следовало ожидать, постепенно перенеслись к Сервилию и его разрыву с нею. Что ей сказать ему, как ей его встретить после того, что между ними произошло? она, без сомнения, скоро с ним опять увидится; ей совестно на него взглянуть после нанесенной тяжкой обиды. Не поссорился ли он с ее отцом под каким-нибудь пустым предлогом, чтоб прекратить свидания с ней? Это было бы теперь для нее самым ужасным горем!.. она позвала бы к себе Катуальду; веселая галлиянка развлекла бы ее, даже помогла бы своим советом, чтоб как-нибудь заслужить прощение обиженного жениха; теперь Катуальды нет и неизвестно, будет ли новый господин отпускать ее к Аврелии. Люцилла ей завладеет, как завладела бесконтрольно всей дворней и всем домом своего доброго патрона.

Люцилла!.. образ этой обаятельно-прекрасной для других девушки носился в мыслях Аврелии, соединенный с чувством непреодолимого отвращения. Она в ней видела как будто свою соперницу. Отец, не верящий в плутни Люциллы, глухой и слепой, а все, что до нее касалось, постоянно ставил ее в пример Аврелии при малейшем ее проступке. Сервилий, отвергнутый ей, теперь, пожалуй, полюбит Люциллу — везде Люцилла стоит ей камнем преткновения.

Предчувствие чего-то недоброго, какого-то несчастия, грозящему в близком будущем, томило душу Аврелии. Бессознательно переносясь мыслями поочередно от одного к другому из этих четверых, единственных В настоящее время близких ей людей, Аврелия просидела у окна всю ночь, прилегши ненадолго только на рассвете. Но и сон не разогнал ее мрачных дум. Ей приснился Сервилий, ласково глядящий на нее, как бы помирившись с ней; он называет ее опять своею невестой, говорит, что никогда больше они не расстанутся, угощает ее сластями и фруктами… и исчезает на месте с ее дремотою.