Небесный город
Шрифт:
Чжу Хуэй почесал ушибленное место и обречённо вздохнул.
— Ну, как знаешь, командующий. Я тебя предупредил.
Пока Сюэ Моцзян хмурил брови, разглядывая Чжу Хуэя в упор, как несносную букашку, вызывающую зуд укусами, высокие кроны деревьев вздрогнули, словно от сильного порыва ветра и на поляне перед ними появился Цуймингуй в окружении воинов Асюло.
Одного взгляда на прибывшего хватило, чтобы определить — владыка зол. И совсем не трудно догадаться, отчего его лучистые глаза мечут молнии. Сюэ Моцзян с готовностью преклонил
— Командующий Сюэ приветствует Тёмного владыку!
— А ты самонадеян, — льдистый тон низкого голоса Цуймингуя мимо воли напоминал о высокогорных ледниках — в нём не было и капли тепла или намёка на сочувствие.
Плохи дела! Совсем плохи… В таком настроении он не склонен прощать или выслушивать пространные извинения.
Дьявольский меч бесшумно возник в руке владыки, плавясь алым мороком, а острие духовного оружия безошибочно указало направление — клинок нацелился в горло командующего, и только крепкая рука хозяина пока удерживала его от нападения.
— Возможно, я оскорбил тебя, Цуймингуй-басюн…
— Не смей взывать к священным узам побратимства! — оборвал его тот.
— Господин! — Чжу Хуэй втиснулся в быстро пропитывающееся напряжением пространство, закрыв собой командующего. — Господин… прошу тебя, не будь скор в решениях!
— Хорошо ли зажила твоя спина, сяо Чжу? — по иронии Цуймингуй спросил о том же самом, что и Сюэ Моцзян. Только от его голоса веяло бурей.
— Спина зажила, господин.
— Прочь с дороги! — едва ли не впервые с момента возвращения из плена идеальные черты лица Тёмного владыки исказил гнев.
Тогда Сюэ Моцзян выступил вперёд и, решительно отодвинув Чжу Хуэя, сказал, глядя прямо в сузившиеся зрачки Цуймингуя:
— Я не стану противиться, если захочешь отнять мою жизнь, Цуймингуй-басюн. Но не ты ли говорил, что небожители несправедливы и предвзяты в своих суждениях? Отчего же сейчас поступаешь, как эти лицемеры?
Острие Дьявольского меча не сдвинулось ни на единый цунь, но оно до сих пор не впилось в горло и это было обнадёживающим знаком — глава клана готов выслушать.
— Цуймингуй-басюн, я определённо разрушил твоё доверие, но не могу сожалеть…
— Хотя бы признаться хватает смелости! Уже хорошо. Но раскаяния в тебе я так и не увидел. Неужели, полагаешь — уводить двух пленниц с Кушань без моего разрешения это достойное командующего дело? — сухо отозвался Тёмный владыка. — Призови оружие! Немедленно призови его. Всё же не хочу убивать командующего Асюло, словно взбесившегося пса.
— Командующий Сюэ! — горестно воскликнул Чжу Хуэй. — Зачем сердишь господина? Если есть, чем оправдаться, сейчас самое время!
— Оправдаться? А надо ли?
Не успели звуки его голоса затихнуть, увязнув в песке под ногами и распушенных ветром кронах, как Дьявольский меч со свистом понёсся вперёд. Отточенное до хищного блеска лезвие прошло над левым плечом, обдав тугой воздушной струёй мочку уха, и Сюэ Моцзян
— Ты, ведь, никогда не доверял мне, Цуймингуй-басюн?
— Доверие — это немного другое, — атакующий меч замер в одном бу от Сюэ Моцзяна. — Оно не входит в понятие воинской дисциплины, командующий Сюэ.
[ бу — 1 и 2/3 метра ]
— Знаю, Цуймингуй-басюн. Мне нет прощения, как командующему Асюло. Но я не мог отвернуться от дружеских чувств. Она — Ань Син! Та самая небожительница, которую ты унижал на Кушань, и есть твоя невеста!
Голос Сюэ Моцзяна всё больше набирал силу, в конце напоминая болезненный крик. Бездонные глаза Цуймингуя неожиданно дрогнули — так оживает пруд по весне, скованный толстым льдом, и отзывается едва уловимым всплеском вод у берегов на первые солнечные лучи.
— Сейчас не время говорить такое, — впрочем, голос Тёмного владыки не утратил ни холодности, ни твёрдости.
— Тогда ответь себе, Цуймингуй-басюн, для чего мне лгать тебе? Зачем я делал всё это, зная о твоих чувствах и устремлениях? Клянусь своей небесной искрой — она жива и её сознание вернулось!
Дьявольский меч с обиженным шорохом вернулся в ладонь хозяина, так и не глотнув чужой крови.
Воины, пришедшие с главой Асюло в мир смертных, в недоумении переглядывались между собой. Все хорошо знали — одна из причин, по которой владыка мстил небесам, было убийство его невесты, единственной дочери генерала Ань. Самой таинственной красавицы Девяти Сфер, по правилам своего дома не снимавшей вуаль до свадьбы.
Откуда взялось это странное правило, не знал никто, но оно неукоснительно соблюдалось. Не будь его, разве владыка выглядел бы сейчас таким растерянным?
Сюэ Моцзян подошёл ближе и, положив руку на плечо Цуймингуя, тихо произнёс:
— Мне жаль, Цуймингуй-басюн! Знаю, что опечалил и разочаровал тебя. Но не стоит ли поспешить и найти её? А о моём наказании позаботишься позже. Даю слово, избегать его не стану!
— Почему… она ушла? — пронзительный взгляд Тёмного владыки наполняла невысказанная боль. — Из-за того, что случилось на Кушань?
— Не знаю, Цуймингуй-басюн, — честно признался Сюэ Моцзян. — Ань Син не сказала, почему уходит. Полагаю, лисица, сопровождавшая её, добавила в чай какое-то зелье, погрузившее меня в сон. И мы так и не смогли, как следует поговорить.
— Ты никогда не видел её лица, почему уверен, что Люй Инчжэнь это и есть Ань Син?
— Она говорила со мной о нашей юности. Ты же знаешь, Цуймингуй-басюн, мы выросли вместе и были очень непоседливыми, постоянно испытывая терпение наших семей. Я не могу сосчитать, сколько раз нас наказывали родители, — Сюэ Моцзян сдержанно усмехнулся. — У нас на коленях тогда едва не вырос черепаший панцирь от постоянного стояния перед небесными дворцами!