Оливер Твист

Диккенс Чарльз

— Говорятъ, онъ направился въ Бирмингемъ, — сказалъ одинъ изъ нихъ:- но его изловятъ, потому что сыскная полиція вся на ногахъ, а завтра будетъ разослано объявленіе по всей стран.

Онъ торопливо ушелъ и не останавливался, пока въ силахъ былъ держаться на ногахъ. Затмъ онъ улегся въ кустахъ и предался долгому, но прерывистому и безпокойному сну. Нершительно и безцльно побрелъ онъ дальше, угнетаемый страхомъ передъ новымъ одинокимъ ночлегомъ.

Внезапно онъ принялъ отчаянное ршеніе пойти назадъ въ Лондонъ.

«Тамъ есть по крайней мр

съ кмъ перекинуться словомъ», подумалъ онъ, — «и при томъ можно хорошо спрятаться. Они не ожидаютъ меня изловить такъ, разъ ищутъ меня за городомъ. Отчего бы мн не выждать недлю или около того, а затмъ, потребовавъ денегъ у Феджина, — не похать во Францію? Чортъ возьми, попытаюсь.»

Онъ не медля началъ выполнять свой планъ и, выбирая самыя безлюдныя дороги, пустился въ обратный путь, ршивъ притаиться близь столицы до сумерекъ, а тамъ, войдя въ городъ обходомъ, направиться сразу въ тотъ кварталъ, который онъ избралъ своей цлью.

Но собака? Если разосланы уже какія нибудь описанія его наружности, то не забудутъ упомянуть, что его собака исчезла и, вроятно, ушла вмст съ нимъ. Благодаря этому его могутъ узнать, когда онъ будетъ итти по улицамъ. Онъ ршилъ утопить ее и на ходу высматривалъ какой нибудь прудъ; въ тоже время, подобравъ камень, онъ завязалъ его въ свой платокъ.

Животное во время этихъ приготовленій посматривало въ лицо своему хозяину. Потому ли, что инстинктъ подсказалъ собак, въ чемъ его намренія, или разбойникъ покосился на нее сурове обыкновеннаго, но она отстала отъ него нсколько боле обычнаго и начала присдать, когда онъ замедлялъ шаги. Ея хозяинъ остановился на краю небольшого пруда и оглянулся, подзывая ее; она не шла къ нему.

— Слышишь, я зову? Поди сюда! — крикнулъ Сайксъ.

Животное подошло къ нему, повинуясь привычк, но когда Сайксъ нагнулся, чтобы привязать къ его ше платокъ съ камнемъ. Собака тихо зарычала и отскочила назадъ.

— Поди ко мн! — крикнулъ разбойникъ.

Собака вильнула хвостомъ, но не двинулась съ мста. Сайксъ сдлалъ затяжную петлю и позвалъ ее опять.

Собака подошла, отступила назадъ, остановилась на минуту и со всхъ ногъ кинулась прочь.

Онъ продолжалъ свистать и прислъ въ ожиданіи, что она прибжитъ назадъ. Но собака не возвращалась, и онъ пустился въ дальнйшій путь.

XLIX. Монксъ и мистеръ Броунлоу наконецъ встрчаются; о чемъ они говорили и какое извстіе прервало ихъ бесду

Начинались сумерки, когда мистеръ Броунлоу вышелъ изъ наемной кареты у своего подъзда и постучался. Когда дверь открылась, то изъ кареты вышелъ плечистый мужчина и сталъ съ одной стороны подножки, между тмъ какъ съ другой стороны помстился второй человкъ, сошедшій съ козелъ. По знаку мистера Броунлоу они помогли третьему выйти изъ кареты и, ведя его между собою, увлекли въ открытую дверь дома. Это былъ Монксъ.

Они поднимались по лстниц, не произнося ни слова. Мистеръ Броунлоу, идя впереди, указывалъ путь и направилъ ихъ въ одну изъ заднихъ комнатъ. Здсь Монксъ, все время

шедшій съ очевидной неохотой, остановился передъ дверью. Ведшіе его люди вопросительно посмотрли на стараго джентльмена.

— У него нтъ иного выбора, — сказалъ мистеръ Броунлоу. — Если онъ будетъ упираться или хоть однимъ движеніемъ пальца выкажетъ неповиновеніе вамъ, то вытащите его на улицу, позовите полицію и заявите отъ моего имени, что онъ мошенникъ.

— Какъ вы смете такъ говорить? — спросилъ Монесъ.

— А какъ вы смете вынуждать меня къ этому? — отвтилъ мистеръ Броунлоу, въ упоръ глядя на него. — Не спятили ли вы съ ума, что хотите уйти отсюда? Отпустите ему руки. Ну вотъ, сэръ. Вы имете полную свободу уйти, а мы — послдовать за вами. Но я клянусь вамъ всмъ, что для меня самое дорогое и святое, что въ то самое мгновеніе, когда вы ступите на улицу, я арестую васъ по обвиненію въ мошенничеств и присвоеніи чужихъ денегъ. Я твердъ и непреклоненъ въ своемъ ршеніи. Если и вы намрены проявить себя такимъ же, то ваша кровь пустъ падетъ на вашу же голову!

— Какою властью я схваченъ на улиц и приведенъ сюда этими собаками? — спросилъ Монксъ, взглядывая на стоявшихъ по об стороны его людей.

— Моей, — отвтилъ мистеръ Броунлоу. — Эти люди наняты мной. Если вы жалуетесь на то, что васъ лишили свободы (вдь вы имли возможность и власть вернуть ее себ, когда были еще на улиц, но, повидимому, сочли боле благоразумнымъ хранить молчаніе), — то, повторяю, обратитесь къ покровительству закона. Я тоже съ своей стороны прибгну къ закону. Но когда вы зайдете слишкомъ далеко, чтобы можно было отступить, то ужъ не просите у меня снисхожденія. Разъ власть надъ вами перейдетъ въ другія руки, не говорите, что я толкнулъ васъ въ пучину, въ которую вы бросились сами.

Было видно, что Монксъ смущенъ и встревоженъ. Онъ колебался.

— Ваша нершимость не продлится долго, — продолжалъ мистеръ Броунлоу твердо и невозмутимо. — Если вамъ угодно, чтобы я выставилъ свои обвиненія публично и навлекъ на васъ кару, размры которой я могу лишь съ трепетомъ предугадывать, но невластенъ ихъ назначать, то, повторяю еще разъ, путь передъ вами открытъ. Если же нтъ, и вы взываете къ моему снисхожденію и къ доброт тхъ, передъ кми вы такъ глубоко виноваты, то садитесь безъ дальнйшихъ словъ на этотъ стулъ. Онъ поджидалъ васъ цлыхъ два дня.

Монксъ пробормоталъ нсколько невнятныхъ словъ, но все еще не ршался.

— Не угодно ли поторопиться, — сказалъ мистеръ Броунлоу. — Одного моего слова достаточно, и выбора уже не будетъ…

Тотъ все еще колебался.

— Я не имю склонности продолжать переговоры, — сказалъ мистеръ Броунлоу. — Такъ какъ я защищаю важнншіе интересы другихъ, то не имю на это нравственнаго права.

— Нтъ ли… — спросилъ Монксъ, запинаясь:- нтъ ли… средняго пути?

— Нтъ.

Монксъ безпокойно взглянулъ на стараго джентльмена, но не прочтя на его лиц ничего, кром суровости и твердой ршимости, вошелъ въ комнату и, пожавъ плечами, слъ.