Оливер Твист

Диккенс Чарльз

Крайнее волненіе молодой женщины и опасеніе, что что нибудь ее выдастъ и навлечетъ на нее месть и побои, повидимому, заставили джентльмена отпустить ее, согласно ея просьб. Слышны были удаляющіеся шаги, и голоса умолкли.

Молодая леди и ея спутникъ скоро были уже на самомъ мосту. Они пріостановились на верхней ступени.

— Тише! — воскликнула Роза, прислушиваясь. — Не окликнула ли она насъ? Мн послышался ея голосъ.

— Нтъ, моя дорогая, — отвтилъ мистеръ Броунлоу, кинувъ грустный взглядъ назадъ. — Она стоитъ на томъ же мст и не

двинется, пока мы не уйдемъ.

Роза Мэйли медлила, но старый джентльменъ заставилъ ее взять себя подъ руку и съ деликатной настойчивостью увлекъ ее. Когдъ они исчезли, молодая женщина упала на одну изъ каменныхъ ступеней и излила скорбь своего сердца въ горькихъ слезахъ.

Спустя немного времени она встала и слабой, шатающейся походкой поднялась наверхъ. Изумленный шпіонъ нсколько минутъ оставался, недвижимый, на своемъ посту и, убдившись, посредствомъ осторожныхъ выглядываній, что онъ снова остался одинъ, медленно вылзъ изъ своего убжища и прокрался наверхъ, держась въ тни, какъ и тогда, когда спускался.

Дойдя до верха лстницы, Ноэ Клейполь нсколько разъ выглянулъ, чтобы удостовриться, что его никто не можетъ замтить, и побжалъ прочь устремляясь въ жилищу еврея со всего скоростью, на которую были способны его длинныя ноги.

XLVII. Роковыя послдствія

До разсвта оставалось часа два; кто было то время, которое осенью по справедливости можетъ быть названо самой глухой порой ночи, когда улицы молчаливы и пустынны, когда даже звуки кажутся уснувшими, а развратники и кутилы разбрелись по домамъ, чтобы вздремнуть. Въ этотъ то тихій и безгласный часъ Феджинъ сидлъ, безсонный, въ своемъ старомъ логовищ. Лицо его было такъ искажено и блдно, глаза такъ красны и налиты кровью, что онъ походилъ не столько на человка, сколько на какое-то ужасное привидніе, только что вставшее изъ могилы и гонимое злымъ духомъ.

Онъ сидлъ сгорбившись надъ холоднымъ очагомъ и закутавшись старымъ изорваннымъ одяломъ; его лицо было обращено къ горвшей свч, которая стояла близъ него на стол. Правую руку онъ держалъ около рта, и когда, погруженный въ мысли, онъ кусалъ свои длинные черные ногти, то на его беззубыхъ деснахъ можно было видть остатки такихъ клыковъ, которые могли бы принадлежать собак или крыс.

Нa лежавшемъ на полу матрац крпко спалъ Ноэ Клейполь. Старикъ иногда на мгновеніе останавливалъ на немъ взглядъ и снова затмъ устремлялъ его на свчу, давно нагорвшій фитиль которой свсился книзу, а растопившееся сало капало на столъ. Видно было, что его мысли блуждаютъ гд то далеко.

Да, он блуждали далеко. Досада на разрушеніе заботливо построеннаго замысла, ненависть къ женщин, которая осмлилась завести сношенія съ чужими, полное недовріе къ искренности ея отказа выдать его, горькое разочарованіе въ виду неудавшейся мести Сайксу, страхъ быть открытымъ, боязнь разоренія, смерти, дикая, безумная ярость, — вотъ т страстныя мысли, которыя, слдуя одна за другой быстрой и непрестанной чередой,

пронизывали мозгъ Феджина, и всевозможные черные замыслы и злыя ршенія копошились въ его сердц.

Онъ сидлъ, совершенно не мняя своего положенія и, повидимому, не обращая ни малйшаго вниманія на время, пока его острый слухъ не уловилъ звука шаговъ на улиц.

— Наконецъ, — пробормоталъ онъ, проводя рукой по сухимъ, воспаленнымъ губамъ. — Наконецъ!

Его слова совпали съ легкимъ звономъ колокольчика. Онъ потащился вверхъ по лстниц къ входной двери и вскор вернулся съ человкомъ, закутаннымъ до подбородка и несшимъ подъ мышкою узелъ. Свъ на стулъ и сбросивъ пальто, человкъ этотъ оказался Сайксомъ.

— Вотъ! — сказалъ онъ, кладя узелъ на столъ. — Спрячь это и используй, какъ сумешь лучше. Не мало пришлось мн надъ этимъ похлопотать; я думалъ, что буду здсь тремя часами раньше.

Феджинъ прибралъ узелъ и, спрятавъ его въ шкафъ, снова слъ на прежнее мсто, не произнося ни слова. Но все это время онъ ни на мгновеніе не спускалъ глазъ съ разбойника, и теперь, когда они сидли другъ противъ друга, лицомъ къ лицу, онъ продолжалъ пристально смотрть на него, при чемъ его губы такъ тряслись и его лицо такъ измнилось подъ вліяніемъ владвшихъ имъ чувствъ, что громила невольно отодвинулъ свой стулъ и уставился на него съ неподдльнымъ испугомъ.

— Что такое? — вскричалъ Сайксъ, — Чего ты такъ на меня смотришь?

Феджинъ поднялъ правую руку и трясущимся движеніемъ погрозилъ пальцемъ въ воздух, но его возбужденіе было такъ сильно, что даръ рчи въ эту минуту покинулъ его.

— Чортъ возьми! — сказалъ Сайксъ, тревожно шаря у себя за пазухой. Онъ сошелъ съ ума, мн надо быть насторож.

— Нтъ, нтъ, — возразилъ Феджинъ, къ которому наконецъ вернулся голосъ. — Не это… Ты не тотъ человкъ, Билль. Я ничего… ничего противъ тебя не имю.

— Ничего, вотъ какъ? — произнесъ Сайксъ, строго глядя на него и внушительно перекладывая пистолетъ въ боле удобное мсто. Тмъ лучше — для одного изъ насъ. Для кого именно — это все равно.

— Я кое что скажу теб, Вилль, — продолжалъ Феджинъ, придвигая свой стулъ:- и тогда ты еще больше перемнишься, нежели я.

— Да ну? — отвтилъ разбойникъ недоврчиво. — Говори! Да торопись, а не то Нанси подумаетъ, что я пропалъ.

— Пропалъ! — вскричалъ Феджинъ. — Она уже отлично свыклась съ этой мыслью.

Сайксъ съ видомъ крайняго недоумнія посмотрлъ еврею въ лицо и, не прочтя удовлетворительнаго отвта на загадку, схватилъ его могучей рукой за шиворотъ и далъ ему хорошую встряску.

— Говори же, слышишь! — сказалъ онъ. — Или, если ты будешь продолжать молчать, то ужъ отъ недостатка воздуха. Развай ротъ скоре и говори понятными словами! Говори же, проклятая старая собака, говори!

— Ну, представь, что вотъ этотъ малый, который тутъ лежитъ… — началъ Феджинъ.

Сайксъ обернулся къ тому мсту, гд спалъ Поэ, какъ будто не замтилъ его раньше и, произнеся «Ладно!» принялъ прежнюю позу.