Оливер Твист

Диккенс Чарльз

— Ршились ли вы? — тихо спросилъ мистеръ Броунлоу у Монкса.

— Да, — отвтилъ онъ. — Вы… вы… не выдадите меня?

— Нтъ. Оставайтесь здсь до моего возвращенія. Это для васъ единственное безопасное мсто.

Мистеръ Броунлоу и докторъ покинули комнату и дверь снова была закрыта на ключъ.

— Чего вы добились? — шепотомъ спросилъ докторъ.

— Всего, на что могъ надяться, и даже боле. Соединивъ сообщеніе бдной женщины съ тмъ, что мн было раньше самому извстно, и съ результатомъ разслдованій нашего добраго друга тамъ, на мст, я не оставилъ негодяю никакой лазейки и обличилъ всю его подлость, которая при такомъ освщеніи получила характеръ полной достоврности. Напишите туда и назначьте время для встрчи посл завтра въ семь часовъ вечера. Мы прідемъ нсколькими часами раньше, но намъ необходимъ будетъ

отдыхъ, въ особенности молодой двушк, которая, быть можетъ, въ большей степени будетъ нуждаться въ бодрости духа, чмъ вы или я можемъ предвидть теперь. Однако, моя кровь кипитъ, требуя отмщенія за убитую бдняжку. Куда они отправились?

— Позжайте прямо въ полицейское управленіе, и вы какъ разъ поспете, — отвтилъ мистеръ Лосбернъ. — Я останусь здсь.

Оба джентльмена наскоро распрощались, оба охваченные лихорадочнымъ волненіемъ, съ которымъ они не въ силахъ были бороться.

L. Облава и избавленіе

Близъ той части Темзы, на которую выходить фасадомъ Ротерхайтская церковь и гд береговыя зданія всего больше почернли отъ пыли съ угольныхъ барокъ и отъ дыма тсно скученныхъ, низкихъ домовъ, находится самый грязный и странный, самый необычайный изъ всхъ кварталовъ, таящихся въ Лондон и даже по имени неизвстныхъ большинству его обитателей.

Чтобы добраться до этого мста, поститель долженъ пройти цлый лабиринтъ тсныхъ, узкихъ и грязныхъ улицъ, гд толпятся самые грубые и убогіе изъ береговыхъ жителей и гд идетъ торговля, отвчающая ихъ потребностямъ. Самая дешевая и неприглядная провизія навалена въ лавкахъ; самая грубая и простая одежда вывшена у дверей торговца платьемъ и виситъ на подоконникахъ и перилахъ. Наталкиваясь на рабочихъ низшаго разряда, каталей, носильщиковъ угля, шатающихся безъ дла, наглыхъ женщинъ, оборванныхъ дтей и на весь ютящійся по рк сбродъ, прохожій съ трудомъ подвигается дальше, поражаемый зловоніемъ и непріятными сценами и оглушаемый грохотомъ тяжелыхъ телгъ, везущихъ кучи товара изъ кладовыхъ, которыя встрчаются здсь на каждомъ шагу. Достигнувъ наконецъ боле отдаленныхъ и не столъ многолюдныхъ улицъ, чмъ эти, онъ идетъ дальше подъ нависшими надъ мостовой фасадами домовъ съ облупившимися стнами, словно готовыми обрушиться на него, съ полуразвалившимися трубами, остатки которыхъ того и гляди тоже развалятся, съ окнами, защищенными ржавыми желзными перекладинами, которыя почти изъдены уже временемъ и грязью; вс признаки запущенности и заброшенности здсь на лицо.

Среди этой мстности, за Докхэдомъ, въ Беро, что въ Саузворк находится Островъ Іакова, окруженный грязнымъ каналомъ, имющимъ во время прилива шесть или восемь футовъ глубины и футовъ пятнадцать — двадцать ширины. Прежде этотъ каналъ назывался Мельничнымъ Прудомъ, но въ то время, къ которому относится настоящій разсказъ, онъ извстенъ былъ подъ названіемъ Шального Рва. Онъ представляетъ собой маленькій проливъ, сообщающійся съ Темзой, и но время высокой воды всегда можетъ быть наполненъ, если открыть шлюзы у Ледской мельницы, отъ которой онъ и получилъ свое прежнее названіе. Въ такіе часы поститель этихъ мстъ, стоя на одномъ изъ деревянныхъ мостовъ, переброшенныхъ черезъ протокъ у Милдь-лэна, можетъ видть, какъ жильцы домовъ по об стороны спускаютъ на веревкахъ изъ заднихъ оконъ и дверей ведра, кадки и всевозможную домашнюю утварь, чтобы запастись водой. А если перевести взглядъ съ этой процедуры на самые дома, то представившаяся картина изумитъ до крайности. Жалкія деревянныя галлереи въ задней сторон нсколькихъ домовъ, съ дырами, для того, чтобы видть илистый протокъ; окна, разбитыя и заклеенныя бумагой, съ торчащими изъ нихъ шестами для просушки блья, котораго, однако, никогда не видно; комнаты, такія маленькія, грязныя, тсныя, что воздухъ въ нихъ кажется слишкомъ отравленнымъ даже для скрытой въ нихъ нечистоты и мерзости; деревянныя сооруженія, торчащія надъ грязью и готовыя свалиться въ нее, какъ свалились иныя; покрытыя слоемъ грязи стны и разсыпающіеся фундаменты, всевозможныя омерзительныя примты убожества и отталкивающіе признаки грязи, гніенія и разрушенія — все это украшаетъ берега Шального Рва.

На остров Іакова въ домахъ обваливались крыши, и они пустуютъ, стны осыпаются, окна перестали быть окнами, двери валяются поперекъ улицы, трубы почернли, но дымъ не струится изъ

нихъ. Тридцать или сорокъ лтъ назадъ, когда этого мста не коснулись еще убытки и иски гражданскаго суда, оно процвтало, но теперь этотъ островъ буквально заброшенъ. У домовъ нтъ хозяевъ, и ихъ двери стоятъ открытыя, впуская всякаго, кто ршается войти. Тамъ эти люди живуть и тамъ умираютъ. Т, кто ищутъ пріюта на Остров Іакова, должны имть нешуточныя къ тому побужденія или же дойти до крайней степени убожества.

Въ верхней комнат одного изъ этихъ домовъ — обширнаго, стоявшаго особнякомъ, и хотя носившаго вс признаки разрушенія, но имвшаго крпко защищенный двери и окна, и задней стной обращеннаго къ канав — находились три человка, которые, обмниваясь по временамъ взглядами тревожнаго ожиданія, сидли уже въ теченіи значительнаго времени, храня глубокое и угрюмое молчаніе. Одинъ изъ нихъ былъ Тоби Крэкитъ, другой — мистеръ Читлингъ, а третій разбойникъ лтъ пятидесяти, носъ котораго былъ почти откушенъ въ какой-то давнишней схватк, дававшей вроятное объясненіе и страшному шраму на его лиц. Этотъ человкъ, котораго звали Кэкъ, недавно возвратился изъ ссылки.

— Мн было бы гораздо пріятне, — заговорилъ Тоби, обращаясь къ мистеру Читлингу:- если бы ты выискалъ себ какое нибудь другое логовище, когда въ обоихъ прежнихъ сдлалось слишкомъ жарко, а не приходилъ бы сюда.

— Почему ты не сдлалъ такъ, телячья голова? — сказалъ Кэкъ.

— Право, я думалъ, что вы обрадуетесь, увидвъ меня, — печально отвтилъ мистеръ Читлингъ.

— Прими къ свднію слдующее, молодой человкъ, — сказалъ Тоби. — Когда кто либо держится особнякомъ, какъ я, и благодаря этому иметъ безопасный кровъ, вокругъ котораго никто не разнюхиваетъ и не подсматриваетъ, то не особенно желательна честь визита со стороны молодого джентльмена, какъ бы онъ ни былъ пріятенъ и достоинъ уваженія во время игры въ карты на досуг, - джентльмена, находящагося въ такихъ обстоятельствахъ, какъ ты.

— Въ особенности, когда у этого держащагося особнякомъ господина остановился погостить другъ, пріхавшій изъ заграницы раньше, чмъ ожидали его, и слишкомъ скромный, чтобы тотчасъ представиться судьямъ, — добавилъ мистеръ Кэкъ.

Настало короткое молчаніе, посл котораго Тоби Крэкитъ, повидимому, признавъ безнадежными дальнйшія старанія сохранить свое обычное безшабашное молодечество, повернулся къ Читлингу и спросилъ:

— Когда же взяли Феджина?

— Какъ разъ во время обда, сегодня въ два часа пополудни. Чарли и я спрятались въ печной труб въ прачешной, а Больтеръ залзъ внизъ головой въ пустую кадку для воды; но его ноги оказались такъ длинны, что торчали наружу, и его забрали тоже.

— А Бетъ?

— Бдная Бетъ! Она пошла взглянуть на тло и заявить, кто убитая, — отвтилъ Читлингъ, лицо котораго становилось все печальне, — и побжала прочь, помутившись въ ум, крича и говоря несвязныя слова, такъ что на нее надли смирительную рубашку и отправили въ лчебницу. Тамъ она и сейчасъ.

— Что съ юнымъ Бэтсомъ? — освдомился Кэкъ.

— Онъ пошелъ бродить до наступленія сумерокъ, но скоро будетъ здсь, — отвтилъ Читлингъ. — Больше некуда пойти, такъ какъ у «Калкъ» всхъ перехватали и буфетная тамъ полна сыщиковъ. Я самъ подходилъ и видлъ.

— Псенка спта, — произнесъ Тоби, кусая губы. — Закатаютъ многихъ.

— Засданія суда въ самомъ разгар, - сказалъ Кэкъ. — Если ихъ не задержитъ слдствіе и Больтеръ выдастъ соучастниковъ, — въ чемъ можно не сомнваться, судя по тому, что онъ усплъ уже разболтать имъ, — то они безъ труда докажутъ причастность Феджина къ убійству. Ну, тогда въ пятницу — судъ, и черезъ шесть дней еврей будетъ болтаться въ воздух!

— Если бы вы слышали, какъ ревла толпа, — сказалъ Читлингъ. — Полицейскіе отбивались какъ черти, иначе его разорвали бы на части. Его сшибли съ ногъ, но они оцпили его кольцомъ и такъ прокладывали себ путь черезъ толпу. Если бы вы видли, какъ онъ смотрлъ вокругъ себя, весь въ грязи и окровавленный, цплялся за полисменовъ, какъ будто они были его наилучшіе друзья. Я какъ сейчасъ вижу ихъ, едва держащихся на ногахъ подъ напоромъ черни и волокущихъ его съ собою; какъ сейчасъ вижу людей, чуть не лзущихъ другъ другу на плечи, и скалящихъ на него зубы, и кидающихся на него; какъ сейчасъ вижу кровь, струящуюся по его волосамъ и бород, и слышу визгъ женщинъ, пробивающихся въ середину толпы и кричащихъ, что он вырвутъ его сердце!