Проще, чем анатомия
Шрифт:
– Развезет дорогу к… Ну, может не налетят хотя бы.
Машину разгружали все. Только Гусев, бедолага, сидел на земле под откосом, толку от него в этом деле не было никакого - так приложило об руль, что ни вздохнуть, ни охнуть. Но и это не спасало от праведного гнева Анны Тимофеевны.
– Ах ты непуть бессмысленный! Чтоб тебе повылазило! Ты мне что с котлом сотворил, душа из тебя вон? Это же казенное имущество, мне сегодня вечером уже людей кормить, понимаешь ты это, аль нет? А если он еще и протекает, как я стряпать буду?
– Да разве я виноват, что они налетели?
– отвечал тот сиплым шепотом.
– Анна Тимофевна,
– Налетели - не налетели! Ты как котел крепил, окаянный? Если бы ты его правильно зацепил, он бы в речку-то не ушел. Так что, тут не немец виноват, чтоб ему лопнуть, а руки твои крюки!
– не сдавалась Анна Тимофеевна.
– Вот пока ты за баранкой сидеть неспособный, будешь теперь мне картошку чистить!
– Да ладно вам, Анна Тимофеевна, - примирительно сказал Кошкин, - прикрепи он его как положено, сейчас бы крюк выдрало, да рама штопором пошла...
Начхоз, морщась, ходил вокруг машины, поминутно ощупывая разбитую челюсть. Вынул было папиросы, но вздохнув, убрал.
– Во жизнь… - выдохнул он, - как в карауле - ни пожрать, ни покурить. И как он ее так завалил-то? Хорошо, что ты только кухню в речку упустил, а не всю машину разом! Противоторпедный маневр ты им, что ли, показывал, а, Гусев?
Шофер даже не пытался оправдываться, зато сообразил, чем поднять машину. Тяжелые стойки от палаток пошли за рычаги и на них на “Раз, два … Давай!” ее попытались поднять на дорогу.
Тут вышла заминка. Анна Тимофеевна плюс Кошкин вполне могли сойти за двух крепких мужчин, но без троса вытащить машину оказалось делом совершенно невозможным. Помощи не предвиделось - от фронта не ехал почти никто, а кто ехал - ни малейшего желания остановиться, понятно, не имел.
Кошкин уже сделал зверское лицо, расстегнул кобуру и пробормотал: “Остановятся как миленькие!”, когда от дороги раздался голос Огнева:
– Все живы? Ну, Васильев, ну, удружил! Да и я хорош, самому смотреть было нужно, что наши с дороги ушли!
Откуда ни возьмись, оказалось то, что нужно - машина, да Алексей Петрович, да пятеро крепких парней-санитаров, а в машине трос!
Впрочем, никакого чуда, поняла Раиса почти немедленно. Замыкающая машина - в ней всегда везут людей покрепче да берут инструменты на случай чего.
Колонну разорвало при налете, а шедший следом Васильев не то проглядел, не то по иной какой причине не доложил, вот и проскочил замыкающий, а теперь - вернулся. Всей командой, да с тросом машину вынули в пять минут. Только с полевой кухней пришлось порядком повозиться. Она крепко увязла обоими колесами в илистом дне речушки, но общими усилиями вытащили и ее. По счастью, котел оказался цел и почти не помят даже.
Грузились в спешке. Начхоз швырял тюки чуть не со злостью, поминутно косясь то вверх, то назад: “Мало ли какая еще сволочь на нас выскочит!”
– Товарищ младший лейтенант, - подчеркнуто спокойный Кошкин забрал у него мешок, - Ну что же вы так с казенным имуществом? И никого в небе искать не надо. Вы посмотрите, какая чудесная погода, - дождь струйками бежал по его разбитому лбу.
– Отличная, доложу вам погода. Совершенно нелетная!
– Нелетная, - бурчал начхоз, втаскивая в кузов новый тюк, - А немцы про то в курсе, что нелетная?
Пострадавший шофер переживал, чувствовал себя не у дел, что было для него хуже всякого перелома. Попробовал было помочь с погрузкой, уцепив
– Гусев, оставить! Вот тебе сейчас только с погрузкой и возиться. Марш во вторую машину!
– Так ведь… товарищ военврач, а поведет-то кто?
– Калиниченко.
– Он же санитар!
– Водить, хотя бы условно, умеет. А тебе недели две за баранку не сесть. Хотя… Давай в кабину. Не за руль. Сядешь рядом, будешь советом помогать.
Глава 16 Воронцовка, южнее Ишуни, 27 сентября 1941 года
На этот раз с размещением решилось быстрее. Отходить приказали к Воронцовке, а это село большое, дворов шестьдесят. Дома пустовали, лишь в трех или четырех оставались люди, в основном старики, которые никуда не захотели уходить.
Денисенко эта Воронцовка не понравилась сразу. Едва прибыли, он сделался необыкновенно мрачен и резок, долго присматривался, где лучше развернуться. Ни одна из пустующих построек ему не нравилась, наконец как через силу отдал приказ занимать школу, одноэтажное приземистое здание, зиявшее выбитыми окнами, но стоявшее в саду, в окружении старых яблонь, и сельсовет - он отводился под сортировочное отделение. Личный состав в селе наоборот приободрился - чего плохого-то, вместо того, чтобы опять в чистом поле палатки ставить, сразу забраться под крышу? И устроиться проще, и отогреемся наконец.
“Случись чего - попадем как кур в ощип, - ворчал Денисенко, в пятый, кажется, раз, предупредив о светомаскировке.
– С воздуха нас видать как на ладони. И деревня - это как нора с одним входом. Не выскочить, коль запрут. Видел уже...”.
В пустовавшей с весны школе скрипели пилы да стучали молотки, выбитые окна заделывали фанерой. Правда, когда поняли, отчего вылетели стекла, радости от размещения в тепле поубавилось. За школой, ближе к дороге обнаружилось несколько воронок. Давние, наверное, еще летом упали бомбы. Но все одно - близко. Хотя может быть, если в саму школу не попали, все не так уж и страшно? Девушки бегали с ведрами воды, отмывали школьные классы - будущие палаты. И когда уже почти перевязочную развернули, обнаружилась пропажа. Мелкая вроде бы, но досадная. Казалось бы, такая в обиходе не существенная вещь - иголки для примусов. Но в военное время проще пулемет добыть, чем хоть одну. А потеряли их все, что были - в одной коробочке из-под чая лежали, для сохранности...
Три раза пересмотрев все ящики, взмокший от бесплодных усилий Ермолаев побежал к начхозу. Но тот лишь руками развел: “Да где ж я их возьму? У местных попросить-то можно, да только есть ли? Тут печки у всех, на черта им примус, чай не город.” У начхоза тоже забот полон рот, укрытия надо рыть, саперов в дивизии обещали прислать, но не раньше, чем завтра. А командир требует, чтобы все готово было уже вчера, ну хотя бы к утру. Враг ждать не станет, налетит - и крышка.
– Не к утру, а через три часа! Если попадем под налет - ты головой за все отвечаешь, ясно?!
– от тяжелого баса Денисенко, наверное, трава в школьном дворе пригнулась, как под сильным ветром. Раиса, тащившая в школу очередную пару ведер с водой, едва не споткнулась на пороге. И в прошлый раз в спешке развертывались, но командир так не бушевал. Сейчас-то что стряслось? Но что бы ни случилось, Ермолаев точно не заслужил такого разноса, что устроил ему командир.