Расколотое сердце кондитера
Шрифт:
Один из ребят сказал: «Как это странно!»
Второй подхватил: «Там какая-то тайна!»
Третий сказал, что им нужно бежать,
Четвертый, что в замке опасно играть.
А пятый…а пятый просто молчал,
но втайне от всех жить в том замке мечтал.
Глава 35
Утром
Лида повернула голову к Марине, та спала вместе с ней на невысокой кровати, периодически покашливая в подушку. Еле слышный грудной кашель в столь раннее и тихое утро был похож на звон колоколов, который Лида слышала, сбегая из Кинкана. Она решила, что как только увидит Ожину, попросит ее дать Марине какой-нибудь настой от кашля. В мире, где еще не придумали таблетки, а все болезни лечили исключительно тем, что росло под ногами и над головой, должны были иметься какие-нибудь народные лекарственные средства.
Откинув в сторону свой край стеганого покрывала, Лида укрыла им подругу, наскоро натянула на себя всю ту одежду, которую ей вчера одолжили после бани, и на цыпочках выскочила из комнаты.
Дом Ожины, как и остальные постройки в деревне, был одноэтажным, но намного больше соседних сооружений. В нем было несколько комнат и просторная кухня, в середине которой стоял массивный деревянный стол. На взгляд он казался неподъемным. Через небольшое окошко, неплотно закрытое со стороны улицы створками, просачивался свет. В его дорожках в воздухе, поблескивая, как сахарные крупицы, плавали песчинки пыли.
Никаких холодильников, плит и микроволновок с электрическими чайниками. Лишь старая печь, на которой, тихо посапывая, кто-то спал.
Лида проскочила мимо кухни и, найдя выход на улицу, покинула дом Ожины, чтобы узреть небывалую красоту мира, окрашенного в бирюзовую дымку. Сделав глубокий вдох, она обняла себя за плечи, чувствуя прохладу и сильную влажность. Солнце вот-вот должно было подняться из-за горизонта, а петух, которого Лида все же разглядела на столбике забора, и не думал будить тиссовцев своим кукареканьем. Казалось, будто он тоже наслаждался минутами утренней тишины и спокойствия.
Лида знала, что вскоре им предстояло покинуть это место и отправиться в путь, а потому решила запечатлеть в памяти столь прекрасные виды и немного подумать о том, что же ей все-таки следовало делать дальше.
Сколько бы она не говорила всем о своем намерении встретиться с царем Кизилом, желание вернуться во дворец Марципана, который в скором времени окажется у нее почти что перед носом, было столь велико, что Лида была готова отступиться от собственных убеждений и свернуть на половине пути. Ведь если хорошенько поразмыслить, то как царь Кизил мог ей помочь? Да и захочет ли он вообще ей помогать? А встречаться с ней, когда она заявится в его дворец?
Вопросов у Лиды было больше, чем ответов на них, и в этот момент ей как никогда прежде не хватало совета Зефира.
Подумав о покровителе, у Лиды засадило горло.
Во всей этой суматохе она совершенно забыла о том, что Зефир не просто был далеко от нее, а содержался под стражей в какой-то сырой и темной темнице. Кто мог помочь ему выбраться оттуда? А вдруг его пытали, пытаясь выбить из него признание того, что Лида была причастна ко всем бедам Птифура?
«Нет, — Лида покачала головой. — Не думай об этом».
Она убеждала себя, что все с Зефиром было в порядке. Да, он был под стражей, но никто его не пытал. Ведь княгиня Юдзу и князь Каламондин — цивилизованные люди…птифурцы. А пытки и прочие атрибутики средневековья — прерогатива каких-нибудь варваров, а не ученых.
Но даже если так, то как вызволить Зефира из их лап?
В том же средневековье, Лида в этом была почти уверена, ради такого дела король мог собрать войско и пойти войной на обидчика своего друга. Могла ли она сделать то же самое?
Из уроков господина Эклера Лида помнила, что о войне в этих местах давно уже не слышали. И слышали ли когда-нибудь вообще — загадка.
«Может, стоит все-таки прислушаться к словам Максима и Трюфеля, и вернуться во дворец? А еще лучше домой. — Лида вспомнила о Марине. — Не надо было ее с собой брать…»
Лида чувствовала вину перед подругой. Ведь по ее вине та подхватила в Птифуре какую-то заразу и простыла. А Максим и Трюфель были вынуждены искать ее, даже не зная, с чего начать поиски, ведь она как всегда поступила по-своему, создав другим кучу проблем.
И все же Лида металась от одного края весов к другому, не зная, какую из чаш выбрать: ту, что вела ее во дворец царя Кизила или в ту, что вела ее домой. С одной стороны она уже так далеко зашла, что отступать было бы нечестно по отношению к самой себе, с другой же стороны…
«С другой же стороны я только создаю неприятности всем вокруг и у каждого встречного прошу помощи», — не без горечи подумала Лида.
Получалось, что все ее попытки преуспеть в этом деле оканчивались постоянным вмешательством кого-то, благодаря кому Лида и могла двигаться дальше. От свершившегося самоанализа у нее потяжелело на сердце и она не заметила, как во дворе кроме нее появился еще один бодрствующий жаворонок.
— А ты ранняя пташка, как я похгляжу, — вместо утреннего приветствия проговорила Ожина, отвлекая Лиду от ее размышлений. — Плоха кровать?
Лида тут же протестующе закачала головой.
— Нет, что Вы!.. Доброе утро… Просто я выспалась, — сказала она и добавила: — кажется, впервые за долгое время.
— Неудивительно, — Ожина самодовольно хмыкнула, — на воздухе-то, да после такого пиршества негоже жаловаться на что-то.
Лида и не собиралась ни на что жаловаться. Ее отмыли, накормили, дали чистую одежду и уложили спать в сухую теплую постель, на что ей жаловаться?