Трудное время
Шрифт:
– Подожжет-с. Долго ли ему поджечь.
– Вон они, пожары-то 2!
– Да, да. О господи!
– Народ толкует, поляки жгут...
– Толкуют, точно. Ах, разбойники!
– Нет, не они. Где им!
– Это все от вина.
– Так, так. Это все от него, от проклятого. А что я вас хочу спросить, Семен Семеныч.
– Что?
– Типерь который мы помещику оброк платим...
– Ну?
– Народ болтает, колько, говорит, ни плати, все равно это, говорит, что ничего.
– Да. Пока на
– Вот что! значит, его же царствию не будет конца?
– Не будет. Что ж делать? Сами вы глупы.
– Это справедливо, что мы глупы. Дураки! Да еще какие дураки-то!
– Так-то, ребятушки. Сколько вам раз говорил, - Вздохнув, говорит посредник.
– Сливки есть?
– Есть-с.
Старшина приносит в деревянной чашке сливки и вытаскивает оттуда мух.
– О, каторжные! Извольте, Семен Семеныч!
– Что, и у вас, должно быть, много мух?
– Такая-то муха - беда, - почтительно улыбаясь, отвечает старшина.
– И с чего только это она берется?
Посредник с Рязановым пьют чай; старшина смотрит в окно; писарь от нечего делать приводит в порядок лежащие на столе бумаги, перья и сургуч.
Молчание.
– Ну, а школа как идет?
– спрашивает посредник, прихлебывая из стакана.
– Слава богу-с.
– Учит батюшка-то?
– Когда и поучит. Ничего.
– Много учеников?
– Довольно-таки.
– А сколько именно?
– Да так, надо сказать...
– старшина вопросительно смотрит на писаря. С пяток никак есть.
– Вовсе мало-с, - отвечает писарь.
– Не так чтобы оченно много-с, - кивая головой, докладывает старшина.
– Ты за этим наблюдай, - говорит посредник, - чтобы непременно учились. От этого для вас самих же польза будет.
– Известно, польза-с. Типерь который мальчик грамоте знает, и сейчас он это может, например, всякую книжку читать и что к чему. Очень прикрасно-с.
– Да, вот кабы побольше грамотных было, и пьянства бы меньше. Вместо того чтобы в кабак идти, он стал бы книжку читать.
– Книжку. Сейчас бы книжку читать. Это верно-с.
– Отчего же это так мало охотников-то учиться?
– А так, надо полагать, по глупости это больше-с.
– Что ж, твое дело им внушить, растолковать.
– Я уж довольно хорошо им внушал и батюшке тоже говорил: Вы, говорю, батюшка, глядите, посредник велел, так чтобы нам с вами в ответе не быть.
– А он что?
– Ну, а он: хорошо, говорит, ступай! У меня вон, говорит, сено-то еще не кошoно. Так-то. Опять и мужички вот тоже из того опасаются, что которых грамотных, слышь, всех угнать в кантонисты 3 хотят.
– Это все вздор. Вы этому не верьте!
– Слушаю-с.
– А чтo, бумага, которую я онамедни прислал, - подписали?
– С-сумляваются-с.
–
назад поеду, так чтобы к тому времени была подписана. Слышишь?
– Слушаю-с, - нетвердо выговаривает старшина.
Посредник начинает потеть и вытирает себе лицо платком.
– А вот я забыл вашей милости доложить - батюшка тут приходил с садовником. У них опять эти пустяки вышли.
– Какие пустяки?
– Из телят. Зашли батюшкины телята к садовнику в огород; садовник их загнал, стало быть это, на двор, запер. Батюшка, значит, сейчас приходит; так и так, как ты мог полковницких телят загонять?
– Каких полковницких телят?
– Да то есть это батюшкиных-то. Он так считает, что, мол, полковник я.
– Да.
– Ну, теперь это теща его выскочила, телят, обнаковенно, угнали...
– Ну, что же?
– Кто их разберет? Садовник жалится: он, говорит, у меня на шесть целковых обощии помял, а батюшка теперь за бесчестие с него, то есть, требует пятнадцать, что ли то...
– Пятнадцать целковых, - подтверждает писарь.
– За какое же бесчестие?
– Ну, тещу его, слышь, обидел.
– Как же он ее обидел?
– Слюнявой, что ли то, назвал. Уж бог его знает. Слюнявая, говорит, ты, - смеясь, объясняет старшина.
– Ну, а батюшка говорит, мне, говорит, это очень обидно. Пятнадцать целковых теперь с него и требует.
Посредник тоже засмеялся; даже писарь хихикнул себе в горсть.
– Ну, это я после разберу, - вставая, говорит посредник.
– А теперь, брат, вот что: вели-ка ты мне лошадок привести!
– Готовы-с.
– Молодец, - говорит посредник, трепля старшину по плечу.
Старшина кланяется, потом вместе с писарем провожают посредника на крыльцо.
На козлах сидит мужик, лошади земские.
– Ты дорогу-то знаешь ли?
– Будьте спокойны.
– Гляди, малый, - толкует мужику старшина, - чуть что, так ты и того, полегоньку!
Мужик самоуверенно встряхивает шапкой.
В это время в конце села показывается небольшая кучка людей. Завидя посредника, они еще издали снимают шапки и, понурив головы, медленно подвигаются к правлению. Впереди всех идет баба, за нею молодой мужик, позади идут старики.
– Это еще что такое?
– Всматриваясь в них, спрашивает у старшины посредник.
– Это, кажется, опять давешние муж с женой, что разводиться-то хотели?
– Они самые-с, - улыбаясь, отвечает старшина.
– Вот, батенька, - говорит посредник Рязанову, - обратите внимание, женский вопрос! Вы как об нас думаете? И мы тоже не отстаем. Можете себе представить, с тех пор, как объявили им свободу, недели не проходит без того, чтобы не приходили бабы с просьбою развести их с мужьями. Потеха.