Венец из окровавленных костей
Шрифт:
— Руби их, парни! — Не дослушав требований, крикнул лидер бандитов.
То ли они не осознавали собственное состояние, то ли не видели перед собой двух внушительных рыцарей. Головорезы, после минутного замешательства, полукругом двинулись на незваных гостей.
Гасс отодвинул Оулдена назад, встал настоящим железным холмом перед ним. Оруженосцы вышли вперед. Один из них навел арбалет, однако этот снаряд прошел мимо нападавших. Руки уж слишком тряслись.
Первыми удары на себя приняли рыцари. И первую кровь пустили они же: после первого же удара под ногами Крунда развалился один из разбойников, а Гасс, ловко парировав топор противника щитом, вонзил меч глубоко в предплечье нападавшего, так, что лезвие разрубило
Оулден выставил меч перед собой, готовясь отразить нападение. Шум криков и лязганье железа заполонило все пространство. Оруженосцы взяли своего сюзерена в небольшое и неплотное кольцо. Разбойники не придерживались какой-то тактики. Они, с улюлюканьем набросились всей гурьбой, и Оулдену показалось сперва, что бьют они так же. Куда попадет. Впрочем, опасаться ему было нечего: рыцари оттеснили на себя сразу по паре противников, а оруженосцы кинулись на подкравшихся с флангов пару головорезов. Один из пареньков, тот, что раннее сжимал арбалет, неожиданно рухнул наземь в паре шагов от своего господина. Оулден смог разглядеть струйку темной крови, закрывающую совсем юное худощавое лицо.
Убийца, взмахнув толстым длинным кривым мечом, больше походившим на огромный тесак, двинулся на Оулдена. Младший Таврус буквально за доли секунды разглядел в сумерках каждый шрам на угрожающем темном лице. Каждый шаг, что приближал противника, отдавался ударом сердца, чей звук убирал из головы все, что творилось вокруг. Сердце перестало бить молотом в голове, лишь когда противник ринулся, занес свой тесак для удара. У Оулдена был небольшой опыт обращения боевым мечом, но первая его защита чуть не стоило ему жизни. Его клинок был легче, и чуть было не выскочил из рук от силы вражеского удара. Оулден отскочил от следующего выпада, не искушая крепость своего клинка. Враг не переставая наносил удар за ударом. Наконец, его замах, оказался на столько широким, что когда Оулден смог отодвинуть вражеский клинок, тесак уперся в землю. Идельный шанс для нападения. Младший Таврус без промедления вонзил конец своего меча в толстую шею разбойника. Конец уперся в позвоночник, он почувствовал ладонью скрежет по кости. Хмель за долю секунды сошел с глаз, и на Оулднеа смотрели пустые, бездушные кругляши зрачков. Он и не заметил, как кровь струйкой стекла по лезвию клинка почти до рукоятки.
Он снова вернулся в реальность. Тишина и тяжелые вздохи умирающего исчезли, мир наполнился руганью и последними ударами.
— Вы целы, милорд. — Гасс с удовлетворённым видом убирал меч в ножны.
— Да, не ранен.
— Ваш первый? Поздравляю, здоровый ублюдок.
Оулден не стал разубеждать рыцаря в своей невинности.
— Надо проверить дом… — он огляделся, тот оруженосец был единственной их потерей.
Двое других склонились над телом своего товарища.
— Порыдаете потом, обыщем сторожку. Может где то еще ублюдок валяется, мертвецки пьяный. — Сплюнул старый рыцарь.
— А где та девка, которую этот ублюдок тащил… — неожиданно озаботился Крунд, вскидывая топор на плече.
Ее нашел Оулден, прогуливаясь по селению, он расслышал в тяжелой тишине плач. Девушка стояла на коленях в тёмном сарае. Она не обратила никакого внимания на вошедшего. Ее взгляд упорно оставался вдавленным в дальнюю стену, скрытую во тьме. Девушка неожиданно рассмеялась, увидев гостя. Хихиканье переросло в помешанный гогот, а окровавленая рука протянулась к незримой тьме.
Оулден, повинуясь любопытсву прошел внутрь сарая, глаза посетпенно привыклик темноте и он смог разглядеть распятое тело на столбе. Кровь не капала из него, однако под ногами чавкало целое кровавое озеро.
Гасс принес факел, к тому времени, девушка уже перестал плакать забилась в угол со страшной улыбкой. В огне они смогли рассмотреть убиенного: это был довольно крепкий мужчина.
— Это сделали бандиты?
— Нет, — Оулден приник к огромной ране — вытащили органы, и, кажется, забрали.
— Сектанты?
— Похоже.
Оулден обошел столб и нашел то, что и рассчитывал найти: вырезанный неровный круг с рогатой тенью в центре.
Оруженосца закопали в эту же ночь, неподалеку от сторожки. Лопаты они нашли в том же сарае. Оулден думал сжечь тело, но Гасс рассказал, что юнец был родом с юга, а там было принято закапывать в землю. Второй оруженосец зачитал длинную молитву под зевки всех стоящих.
— Меч передадим семье, как по обычаю?
— Некому, — Гасс рассправил попону на земле, ночевать он решили за пределами сторожки, а не в этой проклятой деревеньке. — Был у него отец и брат, первый помер в походе, а брат вроде как стал странствующим всадником, мода у них такая, от семьи от имени отказываются для служения Всеотцу. Еще сестра вроде, но, бездна ее знает. Где она, вроде держит с мужем где-то таверну. Оставим себе, в замке лишним не будет.
— Вот такая незавидная участь Карла… — читавший молитву оруженосец изрядно поднабрался из запасов мертвых егерей. — Ни семья не узнает о его храброй гибели, ни могилы нормальной.
— Раз так переживаешь, ты первый в дозор — зевнул старый рыцарь и в обнимку с мечем лег спиной к костру.
Через пару дней они выехали на прямой людный тракт, который вел до Солнохта. Пригород был наполнен оживленным гулом, а на лесных развилках то и дело появлялись то рыцари, наряженные в герба своих домов, то вереницы лесорубов и прочих наймитов и торгашей, что скупали работников под трезвучия нетрезвых бардов. Это наполнило Оулдену его университетское времечко. Они обогнули город, не доезжая до пригородских селений, и отправились по направлению к поместью. Здесь все было по-другому. Кони мчались сквозь безлюдные редколесистые холмы по засохшей выцветевшей траве. Когда солнце зашло за полдень, впереди замаячили стены имения.
Старое имение Таврусов переживало не лучшие времена. Да и раньше, как помнил Оулден из своего детства, земли отца не выделялись доходностью. Он уже и забыл, что, так ненавистный им север, стал настоящим подарком для семьи. Каменная кладка порядком подветшала, да и стены крепостенки здесь были гораздо ниже. Когда то по этим подгорьям проходила восточная граница Рейна, и участки земли раздавались особо отличившимся рыцарям, с этого и начиналась история фамилии Таврус. Прославившийся всадник Альфреда Великого Аонэт Таврус занял в свое подчинение один из пограничных фортов, и оборонял его от тысяч и тысяч орд, что, как полагал Оулден, было преувеличением. Но тем не менее, место действительно было древним и значимым. Позже Аонэт перестроит стены, заменив дерево, камнем, привезенным из склонов на севере, это стоило ему всего состояния, которое частично восстановил его сын походами против еретиков и иллирийских торговцев, с ними торговавшим. В семейную летопись он вошел, как вождь благочестивой божьей армии, но Оулден твердо стоял на земле обеими ногами, чтобы понимать, что предок его был всего-навсего вожаком удачливой шайки головорезов. Сейчас в стенах и этой шайки бы не наскреблось.
Торжественной встречи наследника не было. Ворота открыли? как только завидели всадников под знаменем, отец раннее послал гонца с вестью о скором прибытии. Гонец был в числе встречающих, вместе с тремя потрепанного вида мечниками и парой лающих под копытами охотничьих грязных собак. Слезая с коня, Оулден обвел взглядом двор: несколько небольших сараев, длинная деревянная конюшня и в центре башенка с деревянной треугольной крышей, из под которой то и дело вылетали вороны. Все было серым и молчаливым, словно комната умирающего. Не таким все это себе запомнил Оулден, не таким.