Винный склад
Шрифт:
Лишь только было доложено о Фермин, его тотчасъ же провели въ кабинетъ сеньора, который какъ разъ стоялъ у телефона съ трубкой въ рукахъ.
— Что такое? Имешь сообщить что-нибудь? Теб извстно что-либо о собраніи въ Каулин? Мн только что передавали, что отовсюду въ городъ идутъ толпы крестьянъ. Ихъ около трехъ тысячъ.
Монтенегро сдлалъ жестъ безразличія. Онъ ничего не знаетъ о собраніи и пришелъ по другому длу.
— Я радъ что ты такъ относишься — сказалъ донъ-Пабло, садясь за письменный столъ. — Ты всегда былъ немного зеленый, и я очень доволенъ, что
Дюпонъ сидлъ, устремивъ взглядъ на своего служащаго, который съ нкоторою робостью началъ объясненіе свое. Ему извстно доброе чувство дона-Пабло и всей его семьи къ семь бднаго приказчика въ Марчамало. Кром того Ферминъ высоко ставитъ характеръ своего пригципала, его религіозность, неспособную мириться съ порокомъ и несправедливостью. И потому, въ трудную минуту для его семьи, онъ обращается къ дону-Пабло за совтомъ, за нравственной поддержкой.
— Въ чемъ дло? — спросилъ съ нетерпніемъ донъ-Пабло. — Говори скорй и не трать даромъ время. He забывай, что сегодня необычайный день. Съ минуты на минуту меня опяьь вызовутъ къ телефону.
Ферминъ стоялъ съ опущенной головой, съ такимъ горестнымъ выраженіемъ лица, какъ будто слова сжигали ему языкъ. Наконецъ, онъ началъ разсказъ о случившемся въ Марчамал въ послднюю ночь винограднаго сбора.
Вспыльчивый, гнвный и властный характеръ Дюпона сказался въ громкихъ крикахъ. Его эгоизмъ побудилъ его прежде всего подумать о себ, о безчестіи, нанесенномъ его дому.
— Такія мерзости у меня въ Марчамал! — воскликнулъ онъ, вскактвая со стула. — Башня Дюпоновъ, мой домъ, куда я часто вожу свою семью, превращенъ въ вертепъ порока! Демонъ похотливосвъти творилъ подвиги свои въ двухъ шагахъ отъ часовни, отъ храма Божьяго, гд ученые священнослужители церкви провозглашали свои высокія и прекрасныя проповди. И негодованіе душило его.
— Пожалй меня, Ферминъ, — кричалъ донъ Пабло. — Я богатъ, матъ моя святая жена, истинная христианка, дти послушныя. Но мой тяжкій крестъ, это — дочери маркиза и этотъ Луисъ, двоюродный мой братъ, безчестіе всей семьи!
Дюпонъ упалъ на стулъ свой, въ изнеможеніи закрылъ лицо руками. Но взглянувъ на стоявшаго передъ нимъ Фермина, онъ ег спросилъ:
— Какъ ты думаещшъ, чмъ же я могу помочь теб во всемъ этомъ?
Монтенегро стряхнулъ свою робость, чтобы отвтитъ принципалу. Онъ пришелъ проситъ у него совта, боле того — поддержки для исправленія зла, и это онъ, какъ христіанинъ и кабальеро, какъ онъ всегда отзывался о себ, — наврное и не преминетъ сдлать.
— Вы глава нашей семьи и поэтому я и обратился къ вамъ. У васъ есть средство оказать намъ добро и вернуть честь моей семь.
— Глава… глава… — иронически повторилъ донъ-Пабло. И онъ замолкъ, видно отыскивая въ ум ршеніе вопроса. Затмъ заговорилъ о Маріи де-ла-Лусъ. Она тяжело согршила и ей есть въ чемъ раскаиваться.
— Я думаю, — добавилъ онъ, — что лучше всего твоей сестр пойти въ монастырь. Не длай отрицательнаго
Ферминъ всталъ, блдный, нахмуривъ брови.
— Это все, что вы имете сказать мн?. — спросилъ онъ глухимъ голосомъ.
Милліонеръ удивился вопросу юноши. Какъ, онъ недоволенъ этимъ? Можетъ онъ предложить лучшее ршеніе вопроса? И съ безпредльнымъ изумленіемъ, точно говоритъ о чемъ-то неслыханномъ и безконечно-нелпомъ, донъ Пабло добавилъ:
— Разв только теб приснилось, что двоюродный мой братъ можетъ жениться на твоей сестр?
— Это самое простое, естественное и логическое, то, что требуетъ честь и единственное, что можетъ посовтовать такой христианинъ, какъ вы.
Дюпонъ снова заговорилъ возбужденнымъ тономъ.
— Та, та, та!.. Теперь христіанство вамъ по вкусу! Вы, зеленые, толкуете его на свой ладъ. Хотя мы и дти одного небеснаго отца, но пока живемъ на земл, соціальный строй, установленный свыше, не долженъ нарушаться. Каждый обязанъ оставаться въ томъ общественномъ сословіи, въ которомъ онъ родился. Хотя Луисъ развратный человкъ, но онъ можетъ со временемъ исправиться, и онъ членъ моей семьи. Вспомнимъ, что и святой Августинъ въ молодости…
Но Дюпона позвали какъ разъ въ телефону и, простоявъ нсколько минутъ у аппарата, слушая и издавая радостныя восклицанія, онъ обернулся затмъ къ Монтенегро, какъ казалось, уже забывъ о причин его посщенія.
— Они подходятъ къ городу, Ферминъ, — сказалъ онъ, потирая себ руки.
— Мн сообщаютъ оть имени алкальда, что собравшіеся на Каулин начинаютъ направляться къ городу. Небольшой страхъ въ первую минуту, а затмъ: бумъ, бумъ, бумъ, — хорошій урокъ, который имъ недостаегь, потомъ тюрьма, и даже нсколько казней, чтобы они опять стали осторожне и насъ оставили бы въ поко на нкоторое время.
Донъ=Пабло приказалъ закрыть ворота и ставни его дома. Если Ферминъ не желаетъ переночевать здсь, ему надо уходить сейчасъ. Принципалъ говорилъ торопливо, съ мыслями, устремленными на близкое нашествіе забастовщиков, доведенныхъ до отчаянія, и онъ толкалъ Фермина къ выходу, провожая его до дверей, точно ойнъ забылъ о его дл.
— На чемъ же мы поршили, донъ-Пабло?
— Ахъ, да… Твое дло… дло сестры твоей. Посмотримъ… Заходи другой разъ; я поговорю съ моей матерью. Мысль о монастыр лучше всего, поврь мн.
И увидавъ на лиц Фермина протестъ, онъ заговорилъ смиреннымъ тономъ.
— Брось мысли о свадьб. Пожалй меня и мою семью. He достаточно ли уже у насъ горя? Дочери маркиза, безчестящія насъ, живя со сволочью. Луисъ, который, казалось, пошелъ, наконецъ, до хорошему путию И вдругъ такое приключеніе съ нимъ… Ты хочешь огорчить меня и мою маьъ, настаивая, чтобы Дюпонъ женился на двушк изъ виноградника? Я думалъ, что ты насъ больше уважаешь. Пожалй меня, пожалй.
— Да, донъ-Пабло, я жалю васъ, — сказалъ Ферминъ. — Вы заслуживаете состраданія по грустному состоянію вашей души. Религія ваша совершенно иная, чмъ моя.