Винный склад
Шрифт:
И Алкапарронъ смялся, какъ обезьяна, потирая себ руки, при упомнаніи о разграбленіи города, польщенный въ своихъ атавистіическихъ расовыхъ инстинктахъ.
Одинъ изъ бывшихъ поденщиковъ въ Матансуэл напомнилъ ему его двоюродную сестру Мари-Крусъ.
— Если ты мужчина, Алкапарронъ, ты можешь сегодня ночью отомстить за нее. Возьми этотъ серпъ и всади его въ брюхо разбойнику дону-Луису.
Цыганъ отстранилъ рукой предложенное ему смертоносное орудіе, и убжалъ отъ говорившихъ съ нимъ, чтобы скрыть свои слезы.
Начинало темнтъ. Поденщики, уставъ ждатъ, стали двигаться туда
Нетерпніе и неудовольствіе толпы были причиной того, что наконецъ у нея явился вождь. Надъ криками толпы возвысился громовой голосъ Хуанона. Его руии атлета поднялись надъ головами.
— Но кто же далъ намъ приказаніе собраться здсь?… Мадриленьо? Пускай же онъ идетъ сюда. Пусть его отыщутъ!
Городскіе рабочіе, ядро идейныхъ товарищей, пришедшихъ сюда изъ Хереса, и которымъ было поручено вернуться не иначе какъ съ крестьянами, собрались вокругъ Хуанона, угадывая въ немъ вождя, который сплотитъ воедино вс разрозненныя воли.
Наконецъ нашли Мадриленьо, и Хуанонъ приступилъ къ нему съ разспросомъ, что они тутъ длають? Прізжій выражался весьма многословно, ничего въ сущности не сказавъ.
— Мы собрались здсь для револіоціи, а именно для соціальной революціи.
Хуанонъ топалъ ногой отъ нетерпнія. Гд же Сальватьерра? Гд донъ-Фернандо?…
Мадриленьо не видлъ его, но зналъ, ему этл говорили, что донъ-Фернандо въ Херес и ждетъ вступленія туда рабочихъ. Онъ зналъ также, или врне, ему говорили, что и войско перейдетъ на ихъ сторону. И стража, охраняющая тюрьму, точно также въ заговор. Ничего другого не нужно, какъ только идти въ городъ и сами солдаты откроютъ ворота тюрьмы, выпустивъ на свободу всхъ арестованныхъ товарищей.
Великанъ Хуанонъ стоялъ нсколько минутъ въ задумчивости, почесывая себ лобъ, точно этимъ онъ могъ оказать помощь ходу запутанныхъ своихъ мыслей.
— Пусть такъ, — воскликнулъ онъ посл довольно продолжительнаго молчанія. — Значитъ, вопросъ въ томъ, покажемъ ли мы себя мужчинами или нтъ: войдемъ ли въ городъ, чтобы тамъ ни случилось, или же отправимся спать по домамъ.
Въ его глазахъ блестла холодная ршимость, фатализмъ тхъ, которые становятся вождями толпы. Онъ бралъ на себя отвтственность за мятежъ, не подготовленный имъ. О предполагавшемся возстаніи и онъ зналъ столько же, какъ эти люди, бродившіе, казалось, въ какихъ-то сумеркахъ, не въ состояніи объяснить, себ, что они тутъ длаютъ.
— Товарищи! — крикнулъ Хуанонъ повелительно. — Впередъ, въ Хересъ, вс т, у кого есть мужество въ душ! Мы освободимъ изъ тюрьмы наишхъ бдныхъ братьевъ… долой всхъ, кто желалъ бы помшать этому. Сальватьерра тамъ.
Первый, подошедшій къ импровизированному вождю, былъ Пако де-Требухена, бунтовщикъ-поденщикъ, котораго не принимали, на работу ни на одной мыз и который скитался изъ села въ село съ своимъ осликомъ, продавая водку и революціонныя брошюры.
— Я пойду съ тобой, Хуанонъ, такъ какъ Товарищъ Фернандо ждетъ насъ.
— Кто мужчина, и у кого есть совстъ, пусть идетъ за мной, — громко крикнулъ Хаунонъ, самъ не
Однако, несмотря на его призывы къ мужеству и, совсти, большинство собравшихся инстинктивно отступало. Ропотъ недоврія, безпредльнаго разочарованія поднялся въ толп. Отъ шумнаго энтузіазма большинство сразу перешло къ подозрніямъ и страху. Ихъ южное воображеніе, всегда склонное къ неожиданному и чудесному, внушило имъ вру въ появленіе Сальватьерры и друг хъ знаменитыхъ революціонеровъ, сидящихъ верхомъ на рзвыхъ коняхъ, словно гордые и непобдимые полководцы, стоявшіе во глав большого войска, чудесно появившагося изъ-подъ земли. Имъ-же предстояла лишь задача сопровождать могущественныхъ этихъ союзниковъ при вступленіи ихъ въ Хересъ, взявъ на себя легкій трудъ убить побжденныхъ и завладтъ ихъ богатствомъ! А вмсто этого имъ говорять, чтобы они одни вступили въ этотъ городъ, который вырисовывается на горизонтв, въ послднемъ сіяніи заходящаго солнца, и, казалось, сатанински мигаетъ имъ красными глазами своего освщенія, точно заманивая ихъ въ западню. Они не дураки. Жизнь для нихъ тяжела чрезмрностью работы и безпрерывнымъ голодомъ; но еще хуже — умереть. Домой, домой!
И группы начали уходить въ направленіи, противоположномъ городу, теряться въ полумрак, не желая выслушиватъ оскорбленія Хуанона и наиболе экзальтарованныхъ изъ рабочихъ.
Эии послдніе, боясь, что, оставаясь дольше здсь, они облегчатъ лишь новое бгство, отдали приказаніе двинуться впередъ.
— Въ Хересъ! Въ Хересъ!..
Они пошли. Было ихъ около тысячи человкъ: городскіе рабочіе, и люди-зври, которые отправились на собраніе, чувствуя запахъ крови, и не могли уйти, точно ихъ толкалъ инстинкть, боле смлый, чмъ ихъ воля.
Рядомъ съ Хуанономъ, среди самыхъ храбрыхъ, шелъ Маэстрико, тотъ юноша, который проводилъ ночи въ людской въ Матансуэл, учась читать и писать.
— Мн кажется, что наше дло плохо, — сказалъ онъ своему энергичному товарищу. — Мы идемъ, точно слпые. Я видлъ людей, бжавшихъ по направленію въ Хересъ, чтобы предупредить о нашемъ прибытіи. Насъ ждутъ, но не готовять что-либо хорошее.
— Ты ошибаешъся, Маэстрико, — отвчалъ повелительно вождь рабочихъ, который, гордясь взятымъ имъ на себя дломъ, считалъ малйшее возраженіе непочтительностью. — Ты ошибаешься. Если же ты боишься, убгай, какъ остальные. Намъ не нужны здсь трусы.
— Я трусъ? — воскликнулъ чистосердечно парень. — Впередъ, Хуанонъ! Жизнь не такъ-то и дорога.
Они шли вс молча, съ опущенной головой, точно собираются напасть на городъ. Мадриленьо объяснилъ свой планъ. Первымъ дломъ надо идти въ тюрьму освободить арестованныхъ товарищей. Тамъ къ нимъ присоединится войско. И Хуанонъ, словно никакой приказъ не можетъ быть изданъ помимо него, повторялъ громко:
— Въ тюрьму, друзья! Спасать нашихъ братьевъ!
Они сдлали большой обходъ, чтобы войти въ город переулкомъ, точно они совстились проходить широкими и хорошо освщенными улицами. Многіе изъ этихъ людей лишь разъ-другой побывали въ Херес, не знали улицъ и слдовали за своими предводителями съ покорностью стада, думая съ тревогой, какъ димъ выбраться оттуда, если пришлось бы спасаться бгствомъ.