Винный склад
Шрифт:
Хуанонъ принялъ свирпый видъ.
— Можете идти, куда хотите. Нечего сказать, многое мы сдлали!.. А я пойду прохлаждаться.
И завернувщись въ свою накидку, онъ прислонился спиной къ столбу фонаря, оставаясь неподвижнымъ въ поз, выражавшей глубокое уныніе.
Толпа стала расходиться, длясь на маленькія кучки. Въ каждой изъ нихъ импровизировали предводители, которые повели товарищей въ разныя направленія. Городъ въ итъ рукахъ: теперь-то начнется лафа! Проявился атавистическій инстинктъ расы, неспособной совершить что-либо совокупно,
На уліиц Ларіа погасли огни. Казино закрылись. Посл тяжелаго исрытанія, перенесеннаго богатыми при вид угрожающаго прохода толпы, они боялись возвращенія черги, раскаявшейся въ своем великодушіи, и вс двери запирались.
Многочисленная группа работниковъ направиласъ къ театру. Тамъ находились богатые, буржуа. Слдуетъ убить всхъ ихъ и разыгралась бы дйствительная трагедія. Но когда поденщики дошли до ярко освщеннаго входа, они остановились. Никогда не были они въ театр. Теплый, напитанный испареніями газа воздухъ, громкій шумъ двора, прорывавшійся черезъ щели дверей, смутили ихъ.
— Пусть они выйдутъ, пусть выйдуть и узнаютъ кой-что!
Къ дверямъ театра; подошло нсколько зрителей, привлеченныхъ слухомъ о нашествіи, наполнявшемъ улицы. Одинъ изъ нихъ въ плащ и шляп сеньорито дерзнулъ выйти къ этимъ людямъ, закутаннымъ въ грубыхъ мантіяхъ, стоявшей кучк передъ театромъ.
Они кинулись къ нему окруживъ его съ поднятыми надъ нимъ серпами и рзаками, въ то время какъ остальные зрители бжали, спасаясь въ театр. Наконецъ, въ ихъ рукахъ то, чего они искали. Это буржуа, буржуа съ нагруженнымъ желудкомъ, которому слдуеть пустить кровь, чтобы онъ вернулъ народу все награбленное имъ.
Но буржуа, здоровенный юноша, съ спокойнымъ и искреннимъ взглядомъ удержалъ ихъ жестомъ.
— Э, товарищи! Я такой же рабочй, какъ и вы!
— Руки, покажи руки, — крикнули нсколько поденщиковъ, не опуская грознаго своего оружія.
И откинувъ плащъ, онъ протянулъ имъ руки, сильныя, четвероугольныя, съ ногтями, обломанными ручной работой. Одинъ за другимъ эти мятежники стали ощупывать его ладони, оцнивать, насколько они жестки. На нихъ мозоли, онъ изъ ихъ среды. И угрожающее оружіе было спрятано подъ мантіями.
— Да, я изъ вашей среды, — продолжалъ молодой парень. — По ремеслу я столяръ, но мн нравится одваться какъ сеньоритосы, и вмсто того, чтобы проводить ночь въ трактp, cпирт, я провожу ее въ театр. У каждаго свои вкусы…
Это разочарованіе навело такое уныніе на забастовщиковъ, что многіе изъ нихъ удалились. Іисусе! гд же прячутся богатые?…
Они шли по узкимъ улицамъ и отдаленнымъ переулкамъ, маленькими кучками, жаждая встртить кого-нибудь, чтобы онъ имъ показалъ свои руки. Это лучшее средство разпознать враговъ бдныхъ. Но съ мозолистыми или немозолистыми руками, они никого не встртили по дорог.
Городъ казался пустыннымъ. Видя, что солдаты продолжаютъ оставаться
Кучка изъ пяти поденщиковъ наткнулась въ узкой улиц на сеньорита. Эти люди были самые свирпые изъ всей толпы, это были люди, чувствовавшіе нетерпливую жажду смертоубійства, при вид, что время проходитъ, а кровь не проливается.
— Руки, покажи намъ руки, — кричали они, окруживъ юношу, поднимая надъ его головой четвероугольные, сверкающіе рзаки.
— Руки! — возразилъ, разсердившись, молодой человкъ, откидывая плащъ. — Зачмъ я долженъ показывать вамъ руки? Не желаю этого длать.
Но одинъ изъ нападавшихъ схватилъ его за плечо и рзкимъ движеніемъ заставилъ показать руки.
— У него нтъ мозолей! — крикнули они радостно. И отступили на шагъ назадъ, словно для того, чтобы кинутъся на него съ большимъ размахомъ. Но спокойствіе юноши остановило ихъ.
— У меня нтъ мозолей? Что же въ томъ? Но я такой же работникъ, какъ и вы. И у Сальватьерры тоже нтъ мозолей, а, повидимому, вы большіе революціонеры, чмъ онъ!..
Имя Сальватьерра, казалось, остановило приподнятые надъ нимъ ножи.
— Оставьте парни, — сказалъ сзади иъъ голосъ Хуанона. — Я его знаю и отвчаю за него. Онъ пріятель товарища Фернандо, и принадлежитъ къ послдователямъ идеи.
Эти дикари отошли отъ Фермина Монтенегро съ нкоторымъ огорченіемъ, видя, что намреніе ихъ не удалось. Но присутствіе Хуанона внушало имъ почтеніе.
Къ тому же, изъ глубины улицы приближался другой молодой человкь. Наврное это какой-нибудь буржуа, возвращавшійся къ себ домой.
Въ то время какъ Монтенегро благодарилъ Хуанона за его своевременное появленіе, спасшее ему жизнь, нсколько дальше отъ того мста состоялась встрча поденщиковъ съ прохожимъ.
— Руки, буржуа, покажи намъ руки.
Буржуа оказался блднымъ и худымъ юношей, лтъ семнадцати, въ потертой одежд, но съ большимъ воротничкомъ и яркимъ галстукомъ. Онъ дрожалъ отъ страха, показывая свои блдныя и анемичныя руки, руки писца, сидвшаго день деньской не на солнышк, а въ клтк-конторк. Онъ плакалъ, извиняясъ прерывчатыми словами, глядя на рзаки глазами, полными ужаса, словно холодъ сталъ гипнотизировать его. Онъ идетъ изъ конторы… онъ просидлъ поздно за работой Не бейте меяя… я иду домой, моя мать ждетъ меня… а-а-а-ай!..
Это былъ крикъ боли, страха, отчаянія, всполошившій всю улицу. Вопль, отъ котораго волосы вставали дыбомъ, и въ то же время что-то переломилось, врод сломаннаго горшка, и юноша спиной свалился на землю.
Хуанонъ и Ферминъ, дрожа отъ ужаса, подбжали к кучк людей и увидли среди нихъ на мостовой юношу съ головой въ все увеличивающейся и увеличивающейся черной луж и ногами судорожно растягивающимися и стягивающимися, въ предсмертной агоніи.
Варвары казались довольны своимъ дломъ.