Эти несносные флорентийки
Шрифт:
Слушатели знали, конечно, что все это было неправдой, но под пирамидой слов они реагировали так, как если бы все это было правдой.
Серафина и вдова взяли Джульетту за руки, и консьержка посоветовала:
— Теперь вы должны немного отдохнуть.
— Подождите... Дайте мне мою сумку. Серафина, она на столе.
Консьержка повиновалась, и донна Тарчинини достала из портмоне две лиры, протянув их Тестамино:
— Клара, поставьте за меня свечку Святому Лоренцо, чтобы мой муж вернулся сюда в порядке.
Бутафоччи удивилась:
— Вы его уже простили?
— Ma que! Простить!
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Комплекция комиссара Тарчинини была такой, что ему периодически требовалось поспать. Даже будучи очень занятым, он имел благоразумие отправляться в кровать, что позволяло ему быть всегда бодрым и свежим, готовым с удвоенной энергией взять на себя все заботы. В течение предшествующего вечера инспектор Бергама показал себя этаким весельчаком, которого вино сделало гением изобретательства. Довольный собой и другими, Ромео, подоткнув одеяло у сына, тоже улёгся спать, ничего не подозревая о драме, разыгравшейся у него в семье в Вероне.
Поднявшись, полный жажды деятельности, Ромео объявил своему сыну:
— Фабрицио, эта история с убийством слишком затянулась, убийца достаточно посмеялся над нами, пора покончить с ним сегодня же. Ты сможешь, наконец, убедиться, сын мой, почему почти везде повторяют, что твой отец лучший полицейский в Италии!
— Ты знаешь, кто убил Монтарино?
— Нет ещё, но это не замедлит выясниться.
Фабрицио вызывающе пожал плечами.
— Ты опоздал! Колдунья знает этого типа.
— Ничего она не знает, она хотела произвести на тебя впечатление. Кстати, вставай и пойдём завтракать.
— Будем сегодня писать маме?
— Нет смысла, потому что мы приедем раньше письма.
— Когда же мы возвращаемся?
— Прямо завтра, моя миссия закончена.
Мальчик с энтузиазмом закричал:
— Папа, ты колоссальный!
— Я, в общем, знаю, что это определение мне подходит, и счастлив отметить, что и ты это обнаружил.
Потрясающий обед, бывший накануне, побудил инспектора Бергаму соглашаться без неудовольствия на роль детской няньки, которую навязывал ему веронец, и, присоединившись к Тарчинини, которые поглощали кофе с молоком и бриоши, он предложил отвести Фабрицио в Фьезоль.
Вернувшись к себе, Ромео обнаружил, что во время его отсутствия кто-то просунул под дверь записку. Он осторожно взял её, развернул и прочел:
«Если вы и вправду хотите знать, кто убил Антонио Монтарино, будьте в десять часов у входа на старое кладбище Эбреи.
Доброжелательница».
Письмо весьма озадачило веронца. Западня или счастливый случай? Если только речь не идёт о попытке обольщения, причём убийство мясника — всего лишь предлог.
Полицейский был настолько уверен в своём очаровании, что охотно допустил, будто одна из этих флорентиек-бедокур захотела встретиться с ним вне дворца, чтобы испытать его мужество. Как поступить в этом случае? Первым именем, пришедшим ему на ум, было София, если только не Адда и не Маргарита...
— Ma que! Это ведь не моя вина, что я не могу остаться незамеченным, he?
Время шло, и Ромео представлял себе безупречный силуэт Софии, скромную Адду, эту соблазнительную Маргариту и не обратил внимания на то, как кто-то подошёл к нему сзади, пока из-за его спины не раздался шёпот:
— Спасибо, что пришли, синьор комиссар.
Тарчинини подскочил, обернулся и увидел Паолу Таченто. Он был так этим удивлён, что не мог произнести ни слова. Молодая женщина воспользовалась этим, чтобы, опустив глаза, быстренько выпалить:
— Синьор комиссар, я знаю, кто убил Антонио Монтарино.
— Правда?
— Это Марио Таченто.
— Ваш муж?
— Да.
— И вы его разоблачаете?
— Я его ненавижу!
По мере того как она говорила, тусклая, посредственная Паола преображалась. Она оживилась, стала прямо красавицей, и веронец подумал, что его собеседница не такая уж безликая, и странно, что он её просто не замечал раньше. Он был настолько этим взволнован, что, расчувствовавшись, положил, как он считал, по-отцовски, свою руку на плечи синьоры Таченто. Он нежно пошутил:
— Какой у вас злой вид, когда вы этого хотите!
— Я так несчастна!
Большие слезинки скатились по её щекам — зрелище, которого муж Джульетты не мог вынести, и самым естественнейшим образом, чтобы успокоить это несчастное создание, он поцеловал и приласкал её, насколько позволяла благопристойность. Паола вернула ему поцелуи и прошептала:
— Вы не хотите меня похитить?
Сразу отрезвлённый этой неуместной просьбой, полицейский слегка отстранил от себя Паолу и все ещё недоверчиво, насколько позволяло ему его самодовольство в этой области, переспросил:
— Вас похитить?
— Да.
— Ma que! Зачем мне вас похищать, а?
— Потому что я вас люблю. Я вас полюбила с того момента, как увидела. Вы были такой красивый, когда отдавали им всем приказания...
Не совсем обманутый в своих ожиданиях, Ромео упивался. Ах, эти флорентийки... Он начинает их ценить. Женщины со вкусом.
— Вы покинете вашего супруга?
— Марио — чудовище. Он думает только о себе. Он считается только с самим собой. Он просто ждёт, когда его обслужат. Умоляю вас, увезите меня! Вы не пожалеете об этом, клянусь вам!
Тарчинини был уверен, что в какой-то степени он об этом не пожалеет, но во всем другом... Ему с трудом представлялось, каким образом это может быть принято Джульеттой.
— Будьте благоразумны, малышка. Вы мне очень симпатичны, я признаюсь, но жизнь есть жизнь. Я женат, отец большого семейства. Сожалею, Паола mia, но это невозможно.
— Но вы посадите Марио в тюрьму?
— Естественно, если он убийца.
— Это он!
— Почему же он совершил это убийство?
— Потому что Антонио был моим любовником, и я решила бежать с ним.