Эти несносные флорентийки

Эксбрайя Шарль

Ромео посмотрел долгим взглядом на свою собеседницу, потом кокетливо произнёс:

— Это ведь неправда, а?

Она поколебалась, покраснела и наконец произнесла:

— Нет.

— Нехорошо так, малышка.

— А что я сгораю на медленном огне, это хорошо?

Комиссар медленно пожал плечами, выражая тем самым, что он ничего не может сделать. Тогда Паола свирепо заявила:

— Вы заставите меня в один прекрасный день убить его!

На этом заявлении она повернулась и, оставив веронца, быстро пошла, опустив плечи, снова став незаметной

женщиной, на которую никто не обратит внимания. Ромео смотрел на её удаляющийся силуэт с лёгким сожалением в сердце, сожалением, не очень безупречным. Может быть, и хорошо, если она когда-нибудь прикончит своего мужа. В подобной вероятности, если что и волновало Тарчинини, так это не предполагаемая жертва, а предполагаемый убийца.

Вернувшись в Сан-Фредьяно, Тарчинини столкнулся с Маргаритой Каннето. Когда он любезно спросил, что ей угодно, то в ответ услышал, что все мужчины — свиньи. Вместо того, чтобы рассердиться, веронец предложил вспыльчивой секретарше выпить кофе.

— А теперь, синьорина, вы расскажете мне о ваших несчастьях?

С суровой искренностью Каннето ответствовала:

— Моё настоящее несчастье в том, что я дура!

— Ну уж! Вы клевещете на себя, я уверен...

— А как вы назовёте девушку, поверившую обещаниям какого-то сатира, который, сначала все ей дал, а потом выбросил за дверь!

— Не хотите же вы сказать, что господин Бондена...

— Да, вот смешно! Он попросил меня предложить мои секретарские таланты в другом месте!

— Невозможно!

— Говорю же вам!

— Ma que! Не станет же человек лишаться такой секретарши, как вы, без оснований!

— Кажется, его жена потребовала выгнать меня, иначе она напишет жалобу на него...

— Вы говорите такое...

— И потом, он вам солгал!

— В чем?

— Уверяя вас, что не знал Антонио Монтарино. Он прежде был его адвокатом, и этот мясник приходил к нему каждый месяц. Когда он приходил, господин Бондена всегда отправлял меня с бумагами к поверенным или во дворец.

— Так, так...

— Я бы никогда вам этого не рассказала, если бы он не повёл себя как хам по отношению ко мне! Теперь пусть он сам выкручивается, мне наплевать!

На этой энергической фразе она удалилась, отшвырнув каблуком попавшийся ей камень.

Тарчинини вздохнул... Женщины! И горе, и радость. Господин Бондена смалодушничал и сделал глупость, которая может ему дорого обойтись. Полицейский решил ковать железо, пока горячо. Адвокат должен быть в смятенном состоянии духа, и этим нужно скорее воспользоваться.

Когда господин Бондена увидел веронца, он скорчил гримасу.

— Опять вы?

— Добрый день.

— Что вы хотите?

— Прежде всего, дать вам совет: нужно всегда опасаться ревнивых или обманутых.

— Я не...

— А потом, попросить вас объяснить мне, почему вы сочли более уместным солгать мне, заявив, что не знали Монтарино, хотя он наносил вам визиты каждый месяц?

— Вы встретили Маргариту?

— Трудно было бы это отрицать.

— Хорошо.

Входите.

Когда они расположились в кабинете адвоката, тот подтвердил, что, в общем, он солгал. Почему? О! Чтобы не говорить о том, о чём он старался забыть, чтобы не быть вынужденным открывать свои отношения с Монтарино.

— Когда я имел случай защищать Монтарино, я служил в офисе и был без гроша. Весь в долгах. Друзья Монтарино приносили украденные украшения, чтобы заплатить мне. Я продавал их. Короче, я стал укрывателем краденого. Чуть что – меня могли исключить из адвокатуры. Я был затравлен. Этот негодяй Монтарино нашёл тех, кому я сдавал украшения. И вот уже год — в то время как я уже пять лет женат на этой несчастной калеке, моей жене,— Антонио снова появился и угрожает разоблачить меня. В течение года я платил ему две тысячи лир в месяц. Однако я не очень преуспеваю, и эти две тысячи лир были очень тяжелы для меня.

— Итак, вы его убили?

— Нет, но я счастлив был бы, если бы со мной кто-нибудь сделал то же самое. Вы мне не верите?

— Полицейский запрещает себе верить во что-либо, пока у него нет доказательств.

— Вы можете повергнуть меня на землю, да так, что мне уже не подняться.

— Мэтр, поговорим спокойно: я должен найти убийцу Монтарино. И это все.

— Спасибо.

— Не благодарите меня, потому что если это вы, то никакой жалости от меня не ждите.

— Я не убийца.

— Желаю вам этого... и вашей жене также.

Глухим голосом Бондена поверил:

— Я признаю, что я очень низко опустился, но до убийства я не дошёл.

— Не желал бы ничего, как быть в этом уверенным.

***

Комиссар Роццореда, улыбаясь, глядел на своего коллегу Тарчинини.

— Ну, Ромео, как ты?

— Не знаю сам.

— На тебя, кажется, нападали?

— Толчок в спину, который отправил меня вниз по лестнице в погреб, где я мог расколоть себе череп.

— Череп веронца твёрдый, he?

— Да, и убийца этого не учёл. Этот поступок уверил меня, что виновный живёт во дворце.

— Ты подозреваешь кого-нибудь?

— Это было бы слишком просто... Многие могли это сделать, так как этот Монтарино шантажировал Тоску дель Валеджио, гадалку, Адду Фескароло, массажистку, господина Бондену и чету делла Кьеза.

— Господина Бондену?

— Из-за ошибки, которую он допустил давно и которая по обнаружении её могла заставить его бросить свою профессию.

— Вот куда может завести следствие!

— Нет, оставь это, Луиджи... И если Бондена должен сделать большой прыжок, то, вероятно, для чего-то более важного.

— В общем, сама жертва выглядит наименее симпатичной в этой истории?

— Вне всякого сомнения. Он не только вымогал деньги у мужчин и женщин, отнюдь не богатых, но, по-видимому, ещё и жил на хлебах у старой консьержки, считающей себя графиней и живущей воспоминаниями о подлеце, которого она считает героем.

— Может быть, он и её тоже шантажировал?

— Где бы она взяла деньги?