Любовь одна – другой не надо
Шрифт:
Это еще что такое было? Как это вообще возможно? После такого женщина выживает? Хорошо! А если выживает, как она потом… Хм-хм! Живет? На хрена я в такие дебри влез?
Немного успокоившись, оставшееся время я посещаю более щадящие мою нервную систему сайты. Детские товары, например, эксклюзивная одежда и развивающие игрушки, прикорм, питание — приданное для новорожденных, первый гардероб для детей до года, затем после года и даже после трех лет, пюре, кашки, соки, индивидуальная диета с оговорками по возрасту.
Улыбаюсь и, как собака, суфлирую поворотом своей головы в нужный момент, когда в очередном,
— Плодотворно, Велихов. Весьма! — Мишка укладывает ладонь мне на плечо, а я от неожиданного прикосновения подпрыгиваю вверх на кресле. — Папаша Гриша! Или это для кого-то другого, мне не знакомого, но только, Боже упаси, не для тебя?
— Чего надо? — быстро сворачиваю страницу, прокручиваюсь вокруг себя и, оперевшись на подлокотники, выставляю руки перед собой. — Стучаться нужно, когда вваливаешься ко мне в кабинет. Ну? Что уставился? Просмотр окончен!
— Чем ты тут так страстно занят, деловой партнер? Хотя можешь не отвечать и так все очевидно, — кивает на мигающий кнопкой ожидания ультрабук. — Засосало? Быстро, Велихов, довольно быстро. Я, если честно, несколько другой срок предполагал, а ты по-быстренькому справился. Молоток! — перекрещивает руки на груди. — Значит, теперь у тебя в приоритете фланелевые пеленки, натуральные распашонки, бесконечные подгузники, бессонные ночи, детский незатихающий плач, раскрошенная женская сиська губками ребенка и вытекающее молоко, когда ты вдруг решишь скулящую от недосыпа мамулю приласкать. Нервы, шум, гам, грязь — стихийный беспорядок! Это же торнадо, которое не укротить, лишь изменив погодную среду. Дети — это… Это… Это такая авантюра, старик! Но…
— Что ты хочешь, Ланкевич?
— Барражировал по коридору, фантазировал, мимо проходил и вот решил к тебе зайти. Чего ты сразу заводишься, в бутылку лезешь? Юмор перестал понимать, колючками оброс. Такой нервный стал, словно кто фитиль в заднице у Велихова поджег или все же трудный возраст дает о себе знать. Нервишки шалят, мой друг?
— Дело? — не обращая внимания на его подколы, прогибаю свою линию и задаю вопрос. — Петрушевича закрыли, клиент удовлетворен. Сейчас я на релаксе. Ты что-то новое мне в клювике принес?
— Нет. А вот отец сильно скучает без работы. Просил меня узнать, как бы между прочим, твоей даме сердца адвокат не нужен, чтобы опротестовать тот кабальный контракт?
Вот же хитрая морда! Кручусь из стороны в сторону и сощуриваю свой взгляд.
— Тебе нечего делать, Миша? Ты скучаешь? Или…
— Говорю же, отец скучает, а не я. Он помнит строки твоего самопала практически дословно, видимо, очень внимательно читал. Твое творчество, Гришаня, войдет в анналы юриспруденции, как самое бездарное сооружение в попытках удержать женщину с ребенком в лапах чересчур эгоистичного и где-то даже тщеславного отца. Под словом «женщина» скрывается твоя Наташа, а вот самоуверенный засранец, он же гад-отец — твое занудное Величество, а предмет раздора — маленький ребенок, который…
Он замолкает, а затем ухмыляющейся рожей подается ко мне вперед:
— Смотришь про младенцев? Питание, одежда, коляски, игрушки. Какой напрашивается вывод, Велихов? Что улики о твоих неблаговидных и очень странных деяниях говорят?
— Иди к черту,
— Значит, — Ланкевич снова поднимается, расправляет спину и, подкатив глаза, постукивая пальцем по губам, глубокомысленно произносит, — все же есть успех! Да не куксись, Гришаня! Что тут такого? Дело-то житейское! Ты лучше скажи, это правда? «Велиховчик» на подходе? Когда ждем-с?
— Выйди вон, — рукой указываю на приоткрытую дверь из кабинета.
— А в крестные отцы возьмешь? — отступает задом и подмигивает мне. — Я был бы очень рад и весьма польщен такой честью. Породниться с самим Григорием Александровичем Велиховым, который вот только-только дело обтяпал и бонусов себе в рейтинг накрутил. Так что?
— Дверь закрой! — поворачиваюсь к окну и вполоборота предупреждаю. — Растрезвонишь в конторе — убью!
— Гриш, ты про мое отцовство-то подумай. Я надежный и к тому же не женат. Прекрасное нарушение для Наташи и для нее же очень выигрышный, в прямом смысле этого слова, вариант.
— Пошел вон! — шутливо рычу.
«Встретиться можем?» — телефон вибрирует и на его экране быстро проскакивает короткое, оттого лаконичное, сообщение.
И тебе, Максим, привет! Встретиться с Морозовым сейчас, когда его сестра, похоже, носит под сердцем моего ребенка, это все равно что осуществить смертельный номер, да еще и без страховки. С чего бы это все?
«Я не принимаю твой выход из состава учредителей, Велихов. Не городи херню. Что вообще произошло? Пиво и один разговор с другом? Я угощаю! Где ты сейчас живешь? В квартире пусто, я вчера заезжал…» — дальше не дочитываю. Похоже, Морозов был у меня и наткнулся на холостой звонок и остывшее пустое гнездо.
«В том доме» — быстро отвечаю.
Уже три недели, как я вернулся в свой «тайный» дом. Когда-то я купил землю, просто так, от нечего делать бабками вложился без «злого» умысла в корявое место на городской центральной набережной — пустое, запущенное, бесхозное. Сухая рогоза и больше ничего. Быстро отстроил архитектурно модное сооружение — согласно индивидуальному проекту, придерживаясь новых технологий, из экологически чистых строительных материалов. Оснастил его по последнему слову техники, но… То место не проецировало тепла и все еще казалось безжизненным, стопроцентно мертвым и… По-прежнему нежилым! Пустым! Я выставил огромную халупу на продажу и вернулся в просторную, но все же однокомнатную, квартиру в одной из элитных новостроек на другом берегу. Что нужно зажиточному холостяку? Если мозгами пораскинуть, то, в сущности, немного. Собственные квадратные метры, двуспальная кровать с заделом на «не только спать», какое-то подобие обычной кухни, санузел и выход в вечерний свет, когда не спится. Последнее желание целиком и полностью учитывает поистине гигантский балкон.
А что сейчас изменилось? Черт меня поймет! Но моя хоть и облагороженная, но все-таки трущоба совершенно не приспособлена для жизни в ней с очень маленьким ребенком. Во-первых — широкое пустое пространство-студия, в котором нет ни одной стены, кроме кирпичных хиленьких колонн, разбросанных по моему хотению, когда мой мозг терзал вероятно пьяный понос, а во-вторых — малыш ведь будет посещать квартиру вместе со своей матерью, которой тоже нужно место, хотя бы для того, чтобы отдельно от отца ребенка спать. Поэтому…