Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.
Шрифт:
Также легко можно доказать, что и другія особенныя понятія о народности заключаютъ въ себ внутреннее противорчіе, какъ скоро мы примемъ ихъ за полное выраженіе нашей народности вообще. А между тмъ народность въ ея общемъ начал до сихъ поръ еще нами не сознана и не выражена. Оттого понятія наши смшаны, требованія необязательны и сочувствія неплодоносны.
Третье важное разногласіе между нами заключается въ понятіи объ отношеніяхъ народа къ государственности. Здсь самыя рзкія крайности во мнніяхъ длаютъ всякое соглашеніе совершенно невозможнымъ. А между тмъ мы не отдаемъ другъ другу, а можетъ быть и себ самимъ, отчета въ тхъ началахъ, изъ которыхъ особенность нашихъ мнній проистекаетъ и притомъ уже нсколько лтъ стоимъ другъ подл друга не соединяясь и, безпрестанно обращаясь въ окольныхъ мысляхъ, не подвигаемся ни на шагъ впередъ.
Не соглашаясь въ этихъ понятіяхъ, естественно, что мы расходились и въ безчисленномъ множеств понятій производныхъ и второстепенныхъ, которыя въ примняемости своей къ жизни даютъ ей ршительно тотъ или другой смыслъ.
Оттого ли расходимся мы, что (не сознаемъ) вполн основныхъ понятій нашихъ? Или сами по себ не отдали послдняго отчета? Или мы не можемъ сойтись по несогласію коренныхъ началъ нашихъ убжденій? Вопросъ этотъ, кажется, не можетъ не быть для насъ вопросомъ первой важности. Для меня, по крайней мр, сочувствіе съ вами составляетъ, такъ сказать, половину моей нравственной жизни. Потому, кто въ этомъ отношеніи сколько-нибудь сочувствуетъ мн, тому предлагаю я слдующее средство къ разршенію нашихъ недоумній, или, по крайней мр, къ нкоторому приближенію къ этой цли: поставить себ въ обязанность и дать другъ другу слово, чтобы, хотя одинъ разъ въ недлю, одинъ или двое изъ насъ изложили, хотя общими чертами, свое мнніе о какомъ-либо изъ предметовъ, въ которыхъ мы не сходимся, и прочтя это мнніе другимъ, дали возможность каждому выразить объ немъ свое сужденіе, не для того, чтобы выяснить только противорчіе свое, но для того, чтобы въ самомъ противорчіи отыскать черту общаго сочувствія. Такимъ образомъ, восходя отъ начала къ началу, мы дойдемъ, можетъ быть, до тхъ основаній, согласіе въ которыхъ можетъ дать новую жизнь нашимъ мыслямъ и новый смыслъ нашей жизни.
М. П. ПОГОДИНУ [51] .
(Мартъ—апрль 1848 г.).
... Ты пишешь
51
Барсуковъ, Погодинъ, т. IX стр. 303.
В. А. ЖУКОВСКОМУ [52] .
(1849 г. весна).
Когда я получилъ и прочелъ письмо Ваше, душа моя не наполнилась, а переполнилась чувства живой и сладкой благодарности. Впрочемъ не знаю, такъ ли назвать это чувство. Мн кажется, не меньше согрло бы мн сердце, если бы я узналъ, что Вы сдлали для другаго то, и такъ, какъ это сдлали для меня. Вы перервали Вашу любимую работу надъ Одиссеей, которая приближалась уже къ концу, для того, чтобы говть на Страстной недл свободно отъ всхъ постороннихъ занятій. Но въ это время, получивъ мое письмо, Вы ни на минуту не усумнились нарушить Вашъ святой шабашъ для того, чтобы просить о моемъ сын. Благодарю Того, Кто далъ мн щастье быть близко Васъ, и отъ всей души прошу Его, чтобы Онъ заплатилъ на Вашихъ дтяхъ то, чт`o Вы сдлали для моего сына, и чтобы мой сынъ, о которомъ Вы ходатайствовали какъ о собственномъ, помнилъ въ теченіе жизни своей быть достойнымъ этаго. Письма Ваши я отправилъ на другой же день въ Петербургъ и по Вашему совту написалъ къ Броневскому. Теперь получилъ уже отъ него отвтъ, что Принцъ согласился на Вашу просьбу о несчитаніи моему сыну 9-ти мсяцевъ препятствіемъ для вступленія въ 4-й классъ Лицея, но, что касается до принятія его на казенный коштъ, то это зависитъ отъ Высочайшей воли и принадлежитъ только дтямъ генераловъ и чиновниковъ не ниже 4-го класса. Первое для насъ самое важное; а второе, кажется, лучше такъ, какъ случилось. Чувствуя всю доброту Вашей просьбы объ этомъ, я думаю однако, что хотя точно состояніе наше ограничено, но все намъ легче будетъ платить за сына какъ другіе, чмъ пользоваться не заслуженно такаго рода милостію. Впрочемъ письмо Ваше и въ этомъ отношеніи было не безполезно. Получивъ его, я далъ прочесть сыну: онъ былъ имъ глубоко тронутъ и вроятно навсегда сохранитъ то сознаніе, что, просивъ за него милости, Вы этимъ какъ бы ручались за него, слдовательно, кром другихъ причинъ, уже и по этому на него легла обязанность соотвтствовать Вашему ручательству своимъ внутреннимъ настроеніемъ честно. Случайный же результатъ просьбы есть уже дло постороннее для его внутренней обязанности. Кто знаетъ? Можетъ быть придетъ время, когда это сознаніе послужитъ къ тому, чтобы подкрпить его внутренніе карантины противъ той нравственной заразы, отъ которой теперь гніетъ Европа, этой Французской болзни, отъ которой у бднаго Западнаго человка уже провалилось небо; хотя я и надюсь, что эта болзнь до насъ не коснется, или, если коснется, то какаго нибудь несущественнаго края нашего общества. Грустно видть, какимъ лукавымъ, но неизбжнымъ и праведно насланнымъ безуміемъ страдаетъ теперь человкъ на Запад. Чувствуя тьму свою, онъ, какъ ночная бабочка, летитъ на огонь, считая его солнцемъ. Онъ кричитъ лягушкой и лаетъ собакой, когда слышитъ Слово Божіе. И этаго испорченнаго, эту кликушу, хотятъ отчитывать — по Гегелю! Теперь еще вдвое тяжеле, чмъ прежде, знать Васъ тамъ, подъ гнетомъ тяжелой необходимости жить посреди этихъ людей и далеко отъ отечества. Я понимаю, что никакія цпи изгнания не могутъ быть мучительне цпей болзни того существа, въ которомъ не только соединилось все милое сердцу, но вмст и вс ближайшія обязанности священнаго долга охранять и беречь. Прошу Бога отъ всей души, чтобы Онъ скоре утшилъ Васъ здоровьемъ Вашей жены и тмъ далъ Вамъ возможность возврата. Здсь не только слово Ваше, но и самое присутствіе было бы полезно въ текущую многозначительную минуту. Оттуда Вамъ дйствовать почти невозможно. Ваша брошюра и письмо къ Вяз. какъ ни прекрасно написаны, какъ ни хвалились въ журналахъ, но врно написались бы не такъ, если бы Вы были здсь, и потому того дйствія, которое должно имть Ваше слово на Русскихъ читателей, они произвести не могли. Одиссея совсмъ другое дло. Она вн временъ, и Вашъ переводъ ея есть важное событіе въ исторіи нашей словесности. Она вн временъ, потому что принадлежитъ всмъ временамъ равно, исключая однакоже нашего, потому что наше вн обыкновеннаго порядка, и вн всякой умственной и литературной жизни. Оттого и она не могла явиться у насъ въ той сил, которая ей принадлежитъ надъ нормальнымъ состояніемъ человческаго ума. Дйствіе ея на литературу нашу должно быть великое, но медленное, и тмъ сильне, чмъ будетъ мене ново, чмъ боле она будетъ читаться. Таковъ самый характеръ ея красоты. Это не блескъ страсти, не электрическая и ослпительная молнія въ темную ночь; но ясный взглядъ высокаго и испытаннаго разума на богатую и глубокую природу; свтлый и тихій вечеръ, таинственный отдаленностью горизонта. Извстіе, что переводъ Вашъ уже почти конченъ, удивило и обрадовало всхъ насъ. Я, признаюсь Вамъ, не воображалъ Гомера въ той простот, въ той неходульной поэзіи, въ какой узналъ его у Васъ. Каждое выраженіе равно годится въ прекрасный стихъ и въ живую дйствительность. Нтъ выдающагося стиха, нтъ хвастливаго эпитета; везд ровная красота правды и мры. Въ этомъ отношеніи, я думаю, онъ будетъ дйствовать не только на литературу, но и на нравственное настроеніе человка. Неумренное, необузданное слово въ наше время, кажется мн, столько же выражаетъ, сколько и производитъ необузданность сердечныхъ движеній. Есть однакоже нкоторыя вещи въ Вашей Одиссе, которыя мн кажутся ниже ея общаго уровня. Я замтилъ ихъ для того, чтобы поговорить съ Вами при свиданіи, и могъ ихъ замтить потому, почему на блой бумаг можно замтить малйшую пылинку. Эти пылинки заключаются не въ выраженіяхъ, которыя кажутся мн удивительнымъ совершенствомъ, но въ перестановк словъ, которая иногда кажется мн боле искусственной, чмъ могла бы быть, особливо и только сравнительно съ общею естественностью. Впрочемъ написавши это, я чувствую, что довольно странно выходитъ: мн говорить Вамъ о недостаткахъ Вашего слога. Утшаюсь только тою мыслію, что можетъ быть Вы, выслушавши вс толки званыхъ и незваныхъ судей, между кучею вздора найдете что-нибудь дльное, и въ такомъ случа второе изданіе Вашей Одиссеи будетъ еще совершенне. Если же изо всхъ замчаній не найдете ничего дльнаго для себя, то тмъ полезне будетъ для меня слышать Ваше мнніе. Обнимаю Васъ отъ всей души, за себя, за жену, за сына и всю семью. Отъ маменьки уже боле недли не получалъ извстій. По послднему письму здоровье ея было довольно хорошо.
52
Съ подлинника. Было напечатано въ Рус. Арх. 1909 кн. 4.
Вашъ Иванъ Киревскій.
А. И. КОШЕЛЕВУ [53] .
20 Февраля 1851.
Въ послднемъ письм твоемъ, любезный другъ Кошелевъ, ты объявляешь мн о твоемъ отъзд за границу, а между тмъ адреса своего туда мн не приложилъ, хотя пишешь, что отъ меня письмо ожидаешь въ Генвар. Теперь только узналъ я, что ты уже возвратился, и спшу отвчать на твое письмо вопросомъ: какое новое впечатлніе произвела на тебя Германія? Каждое живое замчаніе твое было бы драгоцнною новостью для меня, зарытаго въ Блевскихъ снгахъ и слушающаго только свистъ Блевской мятели, подъ музыку которой разсуждаетъ попъ о нравственныхъ качествахъ его дьячка и дьякона. Мн сдается однако, что на Запад должны быть какіе нибудь признаки новой, начинающейся эпохи: новыя потребности умовъ, новый взглядъ на вещи, новыя ожиданія, — однимъ словомъ перемна въ убжденіяхъ такаго роду, какой не было за годъ прежде. Слава Богу, что ты почитаешь теперешнее время неблагопріятнымъ для того, чтобы хлопотать о твоемъ любимомъ вопрос. Дай Богъ, дай Богъ, чтобы онъ не трогался до тхъ поръ, пока у насъ не измнится направленіе умовъ, покуда Западный духъ не перестанетъ господствовать въ нашихъ понятіяхъ и въ нашей жизни, такъ, что остается еще Русскимъ то что стотъ, а все что движется, подвигается къ Нмечин. Покуда мы идемъ и ведемся по этой дорог, дай Богъ чтобы у насъ длалось какъ можно меньше перемнъ, особенно перемнъ существенныхъ. Я говорю это отъ полнаго убжденія ума, съ живою любовью къ Россіи, съ надеждою ей такаго величія и благоденствія, какое и не снилось Западнымъ народамъ, но вмст и съ мучительнымъ страхомъ, что какое нибудь преждевременное и самолюбивое переобразованіе испортитъ дло самороднаго развитія. Что надетесь вы сдлать вашими криками? Неужели вы думаете, что какое нибудь важное дло можетъ сдлаться хорошо, когда оно будетъ длаться въ Западномъ дух? Конечно, криками и толками можно вызвать дло, но не то, какаго вы желаете, а то, отъ котораго будетъ плакать Русскій человкъ и вы и само правительство. Если правительство обманется до того, что ваши крики приметъ за выраженіе общаго мннія, то перемну сдлаетъ, только не ту и не такъ, какъ вы желаете. Вы хотите эмансипаціи крестьянъ, — вамъ дадутъ инвентари, и дло будетъ испорчено навсегда. Родится небывалый антагонизмъ между сословіями, и тогда, чмъ это кончится, страшно и подумать. Когда спорное начало ляжетъ въ основаніе зданія, то трещина не остановится, покуда все зданіе разсядется. Сохрани Богъ отъ этого! Тмъ горяче говорю я: сохрани Богъ! что думаю, или сказать откровенно, убжденъ вполн, что не пройдетъ десяти или много пятнадцати лтъ, какъ направленіе умовъ у насъ должно измниться совершенно. Я говорю о низшихъ и о высшихъ умахъ. Вмсто Нмецкаго раціональнаго, переобразовательнаго духа, духъ Православно-Русскій проникнетъ вс наши убжденія и дйствія. И правительство будетъ тогда увренне въ своей сил, и народъ пойдетъ пряме
53
Съ подлинника. Было напечатано въ Рус. Арх. 1909 кн. 5.
Твой И. К.
Р. S. Протасьевъ до сихъ поръ еще денегъ процентныхъ не прислалъ. Если имешь съ нимъ сношенія, то напомни ему. — Диссертацію Кудрявцева, когда прочтешь самъ, то пожалуйста пришли. Мн будетъ очень любопытно ее видть, и я возвращу скоро.
ЕМУ-ЖЕ [54] .
(Вроятно, весна 1851 г.)
Письмо твое, любезный другъ Кошелевъ, возбудило во мн самое живое любопытство, такъ что несмотря на мои ежедневные видимые успхи въ прилежаніи (жена говоритъ, будто я похитилъ это слово у нея, но я почитаю его моею собственностію, потому что, хотя оно изобртено ею, однако посвящено было собственно моей особ), несмотря на мое прилежаніе я пишу къ теб нарочно для того, чтобы просить тебя изложить мн подробне твои планы и дйствія относительно предпринимаемыхъ тобою новыхъ мръ хозяйственнаго переобразованія. Я знаю, что если ты что нибудь предпримешь важное, то это будетъ не легкомысленно обдумано, и потому сообщеніе твоихъ мыслей объ этомъ центральномъ вопрос нашего времени, будетъ для меня не только любопытно, но можетъ быть и полезно. Я съ удовольствіемъ поспшу перенять у тебя то, что найду для себя удобоисполнимымъ и согласнымъ съ моими понятіями объ этомъ предмет. Начиная съ дворовыхъ, я желалъ бы знать, откупаются ли они у тебя, или отпускаешь ты ихъ по контрактамъ? Въ первомъ случа я желалъ бы знать, по скольку они теб платятъ? а во второмъ, какаго рода эти контракты, и какую гарантію имешь ты для ихъ исполненія? Также прошу тебя сказать мн, какимъ образомъ поступаешь ты съ тми, которые не хотятъ идти на волю или не могутъ, по лтамъ, по здоровью и пр..
54
Съ подлинника. Было напечатано въ Рус. Арх. 1909 кн. 5.
Въ отношеніи къ крестьянамъ я совершенно раздляю твою мысль, что легче ихъ сдлать свободными, чмъ обязанными. И не только легче, но и выгодне для обихъ сторонъ и для цлаго государства. Права будутъ ясне и послдствія перемны существенне. Но на какомъ основаніи думаешь ты это сдлать? Мое мнніе въ этомъ случа таково, что такъ какъ ихъ отпустить безъ земли не позволитъ правительство, ни Опекунскій Совтъ, а дать имъ пятидесятинную пропорцію земли было бы совершенное разореніе помщика, то остается одно средство: дать имъ нкоторое количество земли вмст съ переводомъ на нихъ нкоторой части долга Опек. Сов. Десятинная пропорція на душу кажется будетъ въ этомъ случа очень достаточное количество, ибо оно будетъ довольно важною поддержкою для крестьянина, и вмст поставитъ его въ необходимость искать посторонней работы, безъ чего вс поля помщиковъ остались бы необдланными, по извстному свойству Русскаго народа искать работы только до тхъ поръ, покуда она необходима для его пропитанія. Какая же часть долга Опек. Сов. должна за то лежать на крестьянахъ? Мн кажется, справедливе всего было бы въ этомъ случа: во первыхъ, взять въ соображеніе т цны, за которыя продается обыкновенно душа на свозъ въ той или другой губерніи, и потомъ къ этой цн прибавить пятую часть долга, выдаваемаго на пятидесятинную пропорцію. Напримръ: Опекунскій Совтъ выдаетъ на душу съ пятью десятинами земли въ N губерніи 75 руб. сер.. Въ той же губерніи душа на свозъ продается обыкновенно за 25 руб. сер.; слдовательно, къ 25 прибавить 1/5 часть долга, будетъ 25+15=40 руб. сер. Эту сумму долженъ Опекунскій Совтъ перевести на крестьянъ, или выдать помщику, когда имніе не заложено. Но здсь представляется другой вопросъ: въ состояніи ли будутъ крестьяне платить ежегодно Опекунскому Совту 6-ть процентовъ съ 140 руб., т. е. 8 руб. 40 к. ассигнаціями? И какія средства можетъ употребить Опек. Сов. въ случа неуплаты? Очень бы любопытно мн было слышать это отъ тебя; а я, признаюсь теб, нахожусь въ недоумніи. Къ тому же на кого въ этомъ случа лягутъ подушныя и земскія повинности? Справедливе всего было бы на землю; но какъ это сдлать прежде кадастра? Въ другомъ отношеніи кажется мн это дло не мене затруднительнымъ, т. е. въ отношеніи къ общему порядку вещей у насъ въ Россіи. Ибо нтъ сомннія, что освобожденные крестьяне будутъ не только разорены, но вмст и развращены въ самое короткое время, съ помощью кабаковъ, приказныхъ и пр. и пр. Тогда кто ручается теб, что твои лса не будутъ вырублены, твои луга потравлены, твой хлбъ увезенъ въ копнахъ, твои лошади уведены съ пастбища и пр. и пр.? Безпрестанно относиться къ Земскому Суду было бы можетъ быть возможно для откупщика, какъ ты; но для помщиковъ вообще это было бы тоже, что сдлать становаго своимъ хозяиномъ, т. е. разориться самому и разорить совершенно крестьянъ. Къ тому же, когда не одинъ, но вс помщики въ узд освободятъ крестьянъ своихъ, то 50 становыхъ не будутъ имть физической возможности изслдывать вс дла, которыя будутъ ежеминутно возникать между крестьянами и помщиками. При томъ не надобно забыть и то обстоятельство, что если такое переобразованіе сдлается всеобщимъ, то вроятно освобожденные крестьяне поступятъ въ вдніе какаго нибудь особаго министерства, и слдовательно при каждомъ дл съ ними нуженъ будетъ особый депутатъ со стороны этого министерства; а что значатъ эти депутаты и какъ легко имть съ ними дло, можемъ мы видть изъ депутатовъ Государственныхъ Имуществъ.
Обнимаю тебя дружески и ожидаю скораго отвта.
Я получилъ изъ Новосильской конторы 828 р. и послалъ туда росписку.
Твой И. К.
Милостивую Государыню Ольгу едоровну сердечно благодарю за ея дружескую приписку, цлую ея ручки и радуюсь знать, что она благополучно возвратилась изъ чужихъ краевъ. Но особенно былъ бы я ей благодаренъ, если бы ей Богъ вложилъ добрую мысль и на этотъ разъ написать что нибудь о себ, но только нсколько поподробне того, что она приписала въ прошедшемъ письм Кошелева. Жена моя кланяется вамъ обоимъ. Вася ожидаетъ общаннаго письма отъ Вани, о здоровь котораго вы ничего не сказали.
ЕМУ-ЖЕ [55] .
10 іюля (вроятно 1851).
Вотъ это, можно сказать, что поступокъ истинно-пріятельскій, любезный другъ мой! Написать три письма, не утшаться самодовольно своимъ превосходствомъ, но написать еще четвертое, чтобы разбудить спящаго или откладывающаго лнивца — это такое дло, такой подвигь, который оцнить вполн, можетъ-быть, могу только я. Впрочемъ я виноватъ не такъ много, какъ теб можетъ казаться. Первое письмо твое было коротенькое, въ которомъ ты только общалъ другое, длинное. Этого длиннаго я дожидался очень долго, а наконецъ, когда получилъ его, то увидлъ, что на него отвчать по почт было бы слишкомъ длинно и слишкомъ много надобно бы было платить за пересылку. Скоро посл того я получилъ твое третье письмо, въ то самое время, когда я отправился встрчать сына въ Калугу, гд жена моя сдлалась больна, а я возвратился если не съ болзнею, то, по крайней мр, съ жестокою зубною болью, мучившею меня почти до этого дня. — 20 іюля. Меня перервали на цлую недлю кое-какія дла и заботы. Спшу возвратиться къ начатому письму. Прежде всего скажу теб, милый другъ мой, что теперешнее настроеніе твоего духа радуетъ меня боле, чмъ я могу выразить. Благодарю Бога за тебя и надюсь отъ тебя многаго. Я давно зналъ, что ты пойдешь по этой дорог, и ждалъ тебя тмъ съ б'oльшимъ нетерпніемъ, что человкъ какъ ты именно необходимъ въ наше время. Ты спрашиваешь у меня совта о томъ, что теб читать. Но изъ того, что ты читаешь, я вижу, что ты въ этомъ совт не нуждаешься и самъ собираешь себ настоящую пищу. Если ты находишь наслажденіе въ чтеніи Василія Великаго, Златоуста и Тихона Воронежскаго, то нтъ сомннія, что ты прочтешь всхь святыхъ отцовъ, переведенныхъ на славянскій языкъ, ибо на западныхъ языкахъ они искажены и, большею частью, въ тхъ именно мстахъ, которыя самыя существенныя для утвержденія на прямомъ пути человка, который стремится къ Восходу отъ Запада. Но ты спрашиваешь меня, кого читать прежде, кого посл, и я долженъ признаться теб, что этотъ простой вопросъ меня затруднилъ. Это чтеніе, чтобы принести настоящую пользу, должно быть сообразно особому устроенію каждаго человка. Со мной было такъ, что прежде, чмъ я усвоилъ себ основное и общее, я хватался за высшее, приличное только совершеннымъ и опытнымъ мужамъ, и признаюсь теб, что этимъ самомнніемъ я порализировалъ свои силы, воспиталъ въ себ именно ту раздвоенность, которой уничтоженіе составляетъ главную цль духовнаго умозрнія. Задлывать трещину въ построенномъ зданіи трудне, чмъ класть новое. Потому, любезный другъ, не мн давать теб совтъ, а, напротивъ, теб слдуетъ поддержать меня своимъ сочувствіемъ, или, лучше сказать, тою взаимностію сочувствія, которая удвоиваетъ силы. Изъ всего нашего круга у тебя мысль и дло ближе всхъ срослись между собою. Этого именно намъ недоставало прежде тебя. Впрочемъ, именно по этому свойству твоему, малйшее уклоненіе для тебя тмъ опасне, какъ ошибка на войн опасне ошибки въ маневрахъ. Потому для тебя существенне всякихъ книгъ и всякаго мышленія — найти святаго православнаго старца, который бы могъ быть твоимъ руководителемъ, которому ты могъ бы сообщать каждую мысль свою и услышать о ней не его мнніе, боле или мене умное, но сужденіе святыхъ отцовъ. Такіе старцы, благодаря Бога, еще есть въ Россіи, и если ты будешь искать искренно, то найдешь. Они есть и въ Москв, только, разумется, не въ бломъ духовенств.
55
Колюпановъ, Біографія А.И. Кошелева, т. II, Прилож., стр. 101.
Что касается до исторіи церкви, то, къ сожалнію, мы не имемъ ни одного удовлетворительнаго руководства. Иннокентій, какъ ты справедливо замтилъ, больше годится для справокъ, чмъ для чтенія, — хотя и для справокъ онъ не довольно полонъ. Флери многое искажалъ, какъ папистъ, съ намреніемъ, а еще больше искажалъ по незнанію, потому что на Запад даже самые добросовстные ученые не знаютъ исторіи православной церкви, — такъ она переиначена пристрастными свидтельствами папистовъ. Неандеръ — человкъ врующій по сердцу, но сбитый съ пути въ умственныхъ понятіяхъ. Онъ хочетъ быть безпристрастнымъ и представляетъ факты довольно врно, но выводитъ изъ нихъ заключенія ложныя. Впрочемъ, при поврк его другими, онъ можетъ сообщить настоящіе матеріалы для составленія въ ум исторіи церкви. Гфререръ просто не христіанинъ. Онъ пишетъ, кажется, для того только, чтобы отличиться оригинальностью взглядовъ, — нмецкій Полевой. За то книга его читается легко, умна, краснорчива, но сбивчива. Достань еще Мосгейма: это старинный протестантъ, который глухъ на одно ухо, но ученъ и уменъ. Его книга своею наружною формою служила образцомъ для Иннокентія. Краткая ручная книга Haase также можетъ служить для справокъ. Тому лтъ 20 она была очень любима многими нашими духовными лицами, особенно вышедшими изъ Петербургской академіи, несмотря на то, что Гаазе самъ человкъ почти неврующій! Краткая исторія первыхъ 4-хъ вковъ Муравьева читается легко и для первоначальнаго обозрнія довольно удобна. Монографій, разумется, больше, чмъ исторій. Достань Аанасія Великаго, M"ohler'a, Іоанна Златоустаго, Неандера, „Правду русской церкви” Муравьева (книга очень хорошая), исторію Флорентинскаго собора, которую очень хвалятъ, но я ее еще не читалъ.